Толковый словарь Эс Джей. Эллейн Л. Уэбстер
моей прошлой школе нельзя было брать с собой орехи, – говорю я им. – Мама до сих пор не избавилась от этой привычки.
Мали ворчит:
– Все эти запреты на орехи такие тупые. Из-за того что у парочки каких-то учеников аллергия на орехи, вся школа должна страдать? Так глупо! Мама состоит в Консультативном совете родителей и учителей и говорит, что всегда голосует против запретов на орехи. Она считает, что, если есть особенные дети, пусть они катятся в специальную школу.
Ее слова жалят меня, как маленькие стрелы. Не могу поверить, что ее мама на самом деле говорила такое.
Хайди была с этим мнением полностью согласна.
– Помнишь того ученика, Деррика Уолтерса? Он перешел в другую школу. Его ужалила в шею пчела на физре. Ты бы его видела! У него раздулся лоб и за плыли глаза так, что их вообще не было видно. На следующий день в школе делали общую фотографию, и он всё испортил. Был какой-то весь красный и выглядел как придурок.
«Был красный и выглядел как придурок».
Ливви смеется:
– Тебе пришлось сидеть с ним рядом, помнишь?
Хайди фыркает.
– Даже не напоминай! Это было самое ужасное. Он чесался и чихал, а когда его опухшее лицо стало обычного размера, у него начала облезать кожа, и белые чешуйки валялись по всей парте. Сэм Гренфелл такой: «Фу, Деррик! Купи уже пылесос!» Было очень смешно.
Это сказал Сэм Гренфелл? Тот, который Сэм-человек? М-да, думаю, он точно не стал бы мне улыбаться, если бы знал правду.
– Гадость, – говорю я, подыгрывая. Новая Я умеет заметать следы.
– Ты бы это видела, – говорит Мали. – Гадость – слишком мягкое слово для такого.
Звенит звонок. Я иду в класс, чувствуя одновременно тошноту и облегчение, будто в меня случайно не попали во время расстрела.
После перемены мисс Томас просит сдвинуть все парты в один угол класса. Она вкатывает стойку с телевизором. Все сидят на полу, скрестив ноги. Я сижу, сложив колени в одну сторону и опираясь на руку. Если я сяду как все, юбка задерется и будут видны мои ляжки. Мне придется сделать кулаком из юбки воронку, чтобы мальчики не видели мое нижнее белье, а иначе будет еще хуже.
– Сэм! – говорит мисс Томас.
Я не реагирую. Предполагаю, что она обращается к Сэму-человеку.
– Саманта Бэклер!
– Она Эс Джей, мисс Томас, – поправляет ее Ливви.
Мисс Томас бросает взгляд на Ливви.
– Спасибо, Оливия, но я обращалась не к тебе, верно?
– Верно, мисс Томас. Простите, мисс Томас.
– Эс Джей! Ты не могла бы взять один из тех стульев и сесть сзади?
Весь класс поворачивается и смотрит на меня. Мои щеки загораются огнем. Что она хочет, чтобы я сделала?! Она видела, как я болтала с Ливви в неположенное время? У меня проблемы? Но все разговаривали, разве не так?
– Ты не могла бы взять стул? – повторяет мисс Томас, показывая на стул. Будто я не знаю, что это такое. – Поставь его за ребятами.
Мое сердце рвется из грудной клетки. Щеки пылают. Я не спорю. Иду и выполняю. Тащу стул в конец класса и сажусь. Все шепчутся.
– Спасибо, – говорит мисс Томас с вежливой улыбкой.
Она выключает свет и включает DVD. Это