Апостол Смерти. Юлия Валерьевна Щербинина
полез в карманы, а Лера испуганно ахнула и стала отдёргивать его руки.
– Ты что, совсем с ума сошёл?! – в панике взвизгнула она сквозь зубы.
Хеллсинг схватил её за запястья.
– Да я тебе всё отдам! Траву, деньги! Сколько хочешь, достану, украду, убью, если надо! – как одержимый, прошипел он ей в лицо. – Только скажи мне, Лера, скажи! Почему этот мёртвый пришёл к тебе?! Что в тебе такого, чего нет в самых крутых некромантах, что?!
– Я не знаю! – отрывисто прошептала она. – Лёша, пожалуйста, иди домой! Ты же неадекватный, у тебя глаза стеклянные!
В какой-то момент мне показалось, что неформал сейчас заревёт бешеным зверем и швырнёт девушку с лестницы, настолько парня распирала злость и беспомощность, настолько зловещим было затишье. Как я сейчас проклинал своё проклятье быть бесплотным духом, который не в состоянии прийти на помощь, когда на его глазах происходит подобное!
Очень медленно, будто ржавые тиски, Хеллсинг разжал пальцы, и Лера отлетела от него как можно дальше. Наши взгляды скрестились, и я увидел, насколько сильно она напугана.
Внезапно раздавшиеся шаги заставили её от страха буквально схватиться за сердце. Прикрытая общая на четыре квартиры дверь ржаво скрипнула, и на площадку выглянул Роман.
– Комендантский час в разгаре, – сурово сообщил он Лере и стал внимательно изучать Хеллсинга острым офицерским глазом.
Парень таращился на него, как баран на новые ворота, а потом разулыбался и попятился к лестнице.
– Понял, товарищ командир, ухожу! – вскинул он руки ладонями вперёд.
– Вы в каком состоянии, молодой человек? – заподозрил неладное майор.
– В самом что ни на есть адекватном. Никакого криминала! – с растянутым до ушей оскалом заверил его Хеллсинг и принялся боком спускаться по лестнице, держась за перила обеими руками. – Спокойной ночи, Роман Сергеич! Спокойной ночи! Приятных вам снов и тёплых объятий Морфия!
Когда парень проходил мимо меня, я поймал на его лице самодовольное, коварное выражение диснеевского льва, убивающего своего брата, и ещё долго не мог избавиться от необъяснимого предчувствия.
Двери, двери, этажи, квартиры… Коридоры, комнаты, люди, двери… Одну за другой, одну за другой я открываю, захожу и всё ищу, но никто не хочет со мной разговаривать. Одни игнорируют, другие смотрят с презрением, а кто-то раздражённо отмахивается от меня и кричит:
– Не мешай нам жить!
И мне приходится искать дальше. Лестничная площадка, следующий этаж, квартира, за стёклами окон сплошная чернота, снова двери, коридоры, сжатые челюсти, косые взгляды и злость в ответ на вежливое обращение. Никто не хочет меня даже выслушать.
– Извините, пожалуйста…
– Не мешай мне жить!
– Я только хотел…
– Я живу! Убирайся!
Иду в следующую квартиру. Семья за столом резко умолкает, как только я появляюсь на пороге кухни. Один взор устремляется к потолку, другой в тарелку, третий во тьму за окном, четвёртый пронзает меня так, что в грудной клетке становится