Апостол Смерти. Юлия Валерьевна Щербинина
Взъерошенные волосы и цепкое самообъятье придают ей сходство с душевно больной в длинной смирительной рубашке, а вот в глазах больше рассудка, чем у всех встреченных мною жильцов этого дома. И в них нет ни презрения, ни злости.
Я пячусь спиной к двери, нащупываю ручку и выхожу. Не могу так больше. Не могу… Это невыносимо!
Боюсь поднять глаза, но понимаю, что на меня смотрит и так и ждёт противоположная дверь. Она знает, что я должен открыть её, знает, что мне нужно войти. Ну что ж…
Малиновые обои на стенах согревают взор. Здесь находится застеленная бордовым пледом двуспальная кровать, на ней большие и маленькие подушки и мягкое красное сердечко с надписью «I Love You» посередине. За окном, как и везде, стоит кромешная тьма.
На краю кровати, точно скромный гость, которого здесь не ждали, сидит мужчина в пляжной рубашке и шортах. Локти его упёрты в колени, пальцы тесно переплетены, а лысеющая голова низко опущена, как в молитвенном покаянии. Дверь захлопывается за моей спиной, и мужчина медленно поднимает глаза.
В них тоже нет презрения, нет и слёз. Нет абсолютно ничего. Я смотрю будто бы в окна сгоревшего дома, где трагически погибли его обитатели, и чувствую всю въевшуюся в обугленные стены боль.
– Как вот уйти? – измученно шепчет он. – Как их бросить в этом страдании, скажи? Не могу. Я не могу их бросить, понимаешь?
– Послушайте…
– И никто не поможет!
Он опускает голову так низко, что чуть не касается лбом колена, и начинает трястись в тихом плаче.
– Помоги… Прошу, помоги им! Ведь ты можешь это сделать, раз он не хочет! – молил он непонятно кого. – Я виноват, да, это всё я, но Катя!.. Помоги же… Помоги… Лера! По… помо…
Голос его надрывается, то крепнет, то угасает, и вот, пропадает совсем. Мужчина продолжает трястись и качаться всем телом, грозясь с минуты на минуты свалиться на пол.
Внезапно мне в спину приходится такой удар, что я едва не падаю на пол. Это решительным шагом в спальню врывается майор, бегло глядит на меня, как на пустое место, и устремляет грозный взгляд на мужчину.
– Нет, – умоляюще протягивает несчастный. – Прекрати это, не надо!
– Довольно с тебя. Теперь они под моей опекой.
– Но ты… ты не понимаешь! Так же нельзя… Лера!..
– Это больше не твоя забота. Тебя уже нет, а вот я ещё здесь.
Тут из ниоткуда возникает женщина в чёрном платье. Своей тонкой длиннопалой рукой она начинает гладить мужчину по плечу и горестной голове, как заботливая мать своё дитя – столько любви и нежности в её тёплых глазах. Мужчина замирает и больше не подаёт признаков жизни, а она поднимает на меня ничего не выражающие глаза и чего-то ждёт.
Я больше не могу здесь находиться.
С измученным стоном срываюсь с места с неведомой раньше скоростью и через секунду лечу в чёрную пропасть, окружённый осколками разбитого стекла.
Не мог бы и подумать, что дух мёртвого может спать и видеть сны, а хорошо это или плохо, жизнь ещё покажет.
Проснулся я в кресле, на котором уселся глубокой солнечной