Пётр Великий в жизни. Том второй. Евгений Николаевич Гусляров
европейския газеты огласили весть о катастрофе, происшедшей в России и закончившейся смертию царевича. Принцесса, вдова его, была – в гражданском смысле слова – существом умершим: при таких обстоятельствах в ней возникли смущения и боязнь перед тем, что предстояло бы сделать и что приходилось бы выдержать для возвращения себе владетельных прав. Вдобавок, она не могла не заметить страстнаго чувства, которое внушила кавалеру д,Обану, – чувства, им уже нескрываемаго и, может быть, взаимнаго с ея стороны. К довершению всей затруднительности ея положения, старый служитель умер, завещав в пользу кавалера, с согласия принцессы, свою долю устроеннаго ими вообще заведения. Таким образом, д,Обан остался у ней единственным доверенным лицом и утешителем; наконец, она вышла за него замуж и стала женою пехотнаго капитана местных войск в Луизиане.
Имея всего состояния одну лишь плантацию при 30 или 40 неграх, будучи окружена людьми всякаго цвета и дурных свойств, – людьми, которые, в большинстве, могли считаться подонками рода человеческаго (как обыкновенно водится в новых колониях), она совершенно забыла, что была некогда супругою наследника державы, сопредельной и Швеции, и Китаю, что родная сестра ея – жена императора, и что сама она – дочь государя. Она вполне посвятила себя мужу, с которым делила все заботы по общему их хозяйству. Картина эта, быть может, представляется одною из самых романтических и своеобразных, какия только видел мир.
Г-жа д,Обан забеременела и родила дочь, которую сама кормила и учила говорить по-немецки и по-французски, чтобы та могла помнить о двойной национальности своего происхождения. Десять лет бывшая принцесса жила при такой обстановке, сознавая себя, конечно, счастливее, чем в царском дворце, и. может статься, довольнее, нежели сестра ея на троне германских цесарей.
В исходе этих десяти лет у г. д,Обана сделалась фистула. Жена его, опасаясь за успех операции, необычной в практике местных врачей, решилась возвратиться в Париж, с целью лечить там больнаго, о котором заботилась, как истинно любящая жена. Поэтому им пришлось продать свою колониальную усадьбу. По выздоровлении же кавалера, оба они стали думать об имущественном обезпечении своей дочери; но как денежныя средства, привезённыя ими из Америки, не оказывались достаточными на столько, чтобы могли успокоивать их за будущность дитяти, то д,Обан принялся искать у директоров Индийской компании какой-либо должности, при которой у него могли бы оставаться и сбережения из доходов с капитала.
Пока он хлопотал об этом, г-жа д,Обан ходила иногда с дочерью прогуливаться в Тюльери, не боясь более быть кем-нибудь узнанною; но однажды случилось, что когда она там разговаривала. с дочерью по-немецки, граф, впоследствии маршал, Саксонский, сидевши сзади их, услышав родной язык, подошёл к ним: г-жа д,Обан взглянула на него – и тот отшатнулся назад, от удивления и ужаса. Принцесса Шарлотта была не в силах скрыть своего смущения; но граф обратился к ней с таким рыцарским чистосердечием,