Избранные произведения. Том 1. Абдурахман Абсалямов
её слов. – Что у вас болит?
– Абузар Гиреевич знает, – непримиримо ответила Асия.
– И мне расскажите.
Помолчав, Асия неохотно начала рассказывать. Потом Янгура велел ей пройти за ширму, снять халат. Асия начала кусать губы, хотела было уйти, но профессор задержал её, успокоил. Опустив голову, Асия пошла за ширму. Лицо её пылало, глаза были полны слёз.
Всё же осмотр прошёл без осложнений.
– Ну вот, не съел же я вас, – укоризненно сказал Янгура. – Идите в свою палату.
Асия, не глядя ни на кого, вышла.
Янгура вымыл руки и, вытирая по отдельности каждый палец, с лёгкой усмешкой проговорил:
– Эта девушка, должно быть, в глухом лесу росла? Я думал, что она откусит мне руку… Всё-таки жаль её… Самое позднее – двадцати пяти лет она умрёт от кислородного голодания. Тяжелейшая форма порока. Её может спасти только самая радикальная мера – операция.
И профессор, и Магира-ханум выслушали это заключение понурясь, словно на плечи им лёг тяжёлый груз. Стряхнув задумчивость, Абузар Гиреевич спросил:
– Это ваше последнее заключение, Фазылджан?
– Да, Абузар Гиреевич, последнее и единственное.
Профессор снова погрузился в раздумье. Янгура аккуратно повесил полотенце, сел на стул.
– Фазылджан, – осторожно начал профессор, – вы обратили внимание – ведь общее состояние девушки не очень плохое. И состав крови тоже. Вот посмотрите. Результаты ангиокардиографии и электрокардиографии удовлетворительны, – профессор поднёс ленту к свету, начал показывать мелкие зубцы.
– И всё же аномалия налицо, Абузар Гиреевич, – стоял на своём Янгура. – Зондировали?
– Да. Вот рентгеновский снимок движения зонда, – профессор включил негатоскоп.
Янгура внимательно вгляделся в снимок, принялся ходить по кабинету.
– Данные не так уж плохи, – продолжал развивать свою мысль профессор. – Конечно, нельзя сказать, что мы изучили все тайны её сердца.
– В том-то и дело, – подхватил Янгура. – Это изучение – дело будущего. А девушка нуждается в помощи сегодня. Она и так запустила болезнь. Оперировать надо было ещё в раннем детстве. В своём печальном прогнозе я могу ошибиться лишь в сроке. Допустим, она протянет до тридцати-тридцати пяти. Но на какие страдания будет обречена! А роковой исход неизбежен… Вы уж, пожалуйста, извините меня, Абузар Гиреевич, но, по-моему, большинство терапевтов, несмотря на то, что изменились времена, изменилась техника хирургии, всё ещё думают по старинке, как Бильрот, – к сердцу, мол, нельзя и близко подходить с ножом.
Профессор рассмеялся.
– Как же это получается, Фазылджан? До сих пор история медицины считала Бильрота выдающимся, смелым хирургом. Считается, что Рен первый дерзнул зашить рану на сердце. Но ведь не так уж велика дистанция между тем и другим.
Янгура молча улыбнулся в ответ.
– Вы согласились бы сделать операцию Асие? – спросил профессор, переводя разговор от истории к действительности.
– Если пациентка