Избранные произведения. Том 3. Абдурахман Абсалямов
Урманов выйдет из школы. Перед ним широкая дорога в жизнь. Мы хотим, чтобы он простился с нашим коллективом чистым душой, а вступив в самостоятельную жизнь, оказался в ряду лучших советских людей. Не так ли, товарищи?
После собрания Галим и Хафиз шли по опустевшему Кабану. Холодные звёзды, мигая, казалось, уносились всё дальше в глубину тёмного неба.
Разгорячённый Галим шёл без шапки.
– Простудишься, – уже в третий раз повторил Хафиз.
– Нет… мне жарко, – отмахнулся Галим. – Знаешь, я бы вот так шагал и шагал – за Кабан, за Поповку, за Волгу, далеко-далеко. И не устал бы. Ни за что. Кажется, у меня с плеч тысячу пудов сняли…
Хафиз взял из рук Галима шапку и насильно надел ему на голову.
В одном месте лёд уже треснул, проступила вода. Юноши обошли полынью.
– Я ни на кого не обижаюсь, Хафиз. Все вы были правы… – продолжал Галим, устремив вдаль взволнованный взгляд.
– Пойдём побыстрее, Галим, уже поздно.
Но Галим не торопился – невесело рассказывать родителям о выговоре.
– Я ещё похожу, Хафиз, а ты иди.
Но Хафиз не мог оставить друга одного. Они долго ещё кружили по Кабану, пока окончательно не продрогли, и только тогда разошлись по домам.
9
На другой день Мунира через Лялю передала записку Галиму, прося его помочь ей по математике.
В тот же вечер, не дожидаясь ужина, он помчался к Мунире.
В отсветах электрических огней голубел на озере снег. Северный ветер с присвистом гнал по Кабану позёмку, и Галим поднял воротник. Но это, пожалуй, последние морозы. «Во второй половине марта уже воробьи купаются»[10], – сказала сегодня ему мать.
Ещё издали он увидел свет в окне Муниры. Дома, занимается.
Во дворе его обогнал какой-то долговязый человек и, остановившись у крыльца Ильдарских, дёрнул звонок. Галим, узнав Кашифа, задержался в тени сараев. Через минуту дверь открылась, и Кашиф прошёл наверх.
Галим выскочил на улицу. В окне за тонкой занавеской он увидел силуэт Муниры, она держала книгу в руке. Потом силуэт пропал: наверно, пошла встречать Кашифа…
«Пусть тогда с этим жирафом и решает задачки…» – зло скривил губы Галим.
– Можно?
Мунира, ожидавшая Галима, удивлённо посмотрела на Кашифа.
– Ах, это ты, Кашиф?.. – протянула она разочарованно и досадливо прикусила губу.
Кашиф расфрантился, от него сильно пахло духами, из нагрудного кармана торчал шёлковый платок.
– Присаживайся, – нехотя предложила Мунира.
– Сегодня у тебя настроение, кажется, получше. Выздоравливаешь?
– Да… А ты, кажется, с работы пораньше сегодня ушёл?
– Работа не медведь, в лес не убежит. Надо же и для себя пожить когда-нибудь!
– Что-о? – протянула Мунира.
В её голосе было что-то такое, отчего Кашиф не посмел повторить своих слов и рассмеялся, стараясь обратить всё в шутку. Чтобы скрыть своё смущение,
Татарская народная примета.