Избранные произведения. Том 4. Абдурахман Абсалямов
нельзя отказать в тонкости, и порой трудно было понять, расчёт руководит им или искреннее сочувствие жене.
В выходной день, под вечер, на городскую квартиру неожиданно позвонил Исрафил Дидаров. Заговорил было о каких-то пустяках. Но Джагфар, обрадованный звонком, прервал:
– Знаешь что? Заходи к нам. Посидим, потолкуем.
– Стоит ли? Может быть, Гаухар-ханум сейчас не до гостей?
– Почему же? Думаю, ей будет приятно. Она отвлечётся, повеселеет.
Гаухар слышала этот разговор и не проявила особой радости от предстоящей встречи с Дидаровым. Молча ушла на кухню, чтобы приготовить чай.
Вскоре явился Исрафил. Шляпу он снял ещё на лестнице и пальто расстегнул, должно быть, трудновато ему подниматься на третий этаж – одышка мешает. Сегодня как-то больше заметны у него и седина в волосах, и пополневший живот. Будь Исрафил повыше ростом, пожалуй, не бросалась бы в глаза эта обозначившаяся полнота, да вот рост маловат. И всё же Дидарову не откажешь ни в своего рода элегантности, ни в живости манер. Не скажешь, что Исрафил небрежно одевается, жена присматривает за ним, а он умеет оберегать свежесть только что выглаженного костюма. Речь его безукоризненно ясна и сопровождается отработанной жестикуляцией.
Гаухар нередко замечает и другое: её муж Джагфар внутренне как бы любуется Исрафилом, старается походить на него и предупредительным отношением к людям, и готовностью поддержать разговор на любую тему. Джагфар в меру и умело шутит, любит смешить других, да и сам непрочь посмеяться, – кажется, и это в какой-то мере идёт от Исрафила. Впрочем, в присутствии Дидарова он держится настороже, редко обнаруживает склонность к явному подражанию приятелю, – дескать, у меня есть своя голова, которая живёт собственным умом.
Если смотреть внимательно, – а Гаухар не лишена наблюдательности, – можно заметить, что Джагфар кое-что перенимает и от человека, которого он называет то «финансистом», то «очкариком»: после какой-либо удачи на работе в манерах Джагфара вдруг появляется та же важность, некая медлительность. А если обобщить наблюдения, то можно безошибочно заключить: Джагфар склонен подражать людям, способным в какой-то мере влиять на других. Но Гаухар не вдаётся в подобные обобщения, ей и неприятно это, и обидно за мужа, за себя.
Хотя Джагфар уверен, что умеет глубоко прятать свои потаённые мысли и стремления, достаточно проницательный Дидаров хорошо понимает его. Он отчётливо видит скрытый эгоизм своего дружка, его осмотрительность, а также ревнивые старания уберечь жену от посторонних влияний и от каких-либо неожиданных, непонятных для него поступков. Трудно определить, давно ли Дидаров начал с любопытством присматриваться к приятелю, но можно сказать определённо: в тот вечер, когда они гуляли компанией по берегу Волги, у него уже было довольно точное представление о характере Джагфара. И он тогда ещё больше укрепился в своём мнении. Одно оказалось неожиданным для него: мнение Гаухар бывает в некоторых случаях далеко