Избранные произведения. Том 4. Абдурахман Абсалямов
при этом о чём-нибудь забавном, оба смеются. В такие минуты Гаухар кажется, что мир и согласие вернулись в их дом.
Вдруг она спохватывается:
– Ты проголодался, бедняжка! Потерпи ещё немного, сейчас всё будет готово.
Джагфар хвалит её за расторопность, за вкусный и сытный обед. Гаухар знает, что обед нельзя назвать ни вкусным, ни сытным, но она радуется его похвалам.
Вечер проходит спокойно, как в лучшие времена. Джагфар словоохотлив, говорит о своей лекции, прочитанной студентам. Рассказывает в обычной своей шутливой манере, порой высмеивая и самого себя. Надо признаться, Гаухар не очень-то понимает, о чём была лекция, но ей нравится остроумие мужа. Как прежде, в пору своей разгоравшейся влюблённости, она слушает Джагфара, удивляясь, даже любуясь его находчивостью, юмором: «Смотри-ка, право, молодец Джагфар, с ним не заскучаешь».
Но даже эти счастливые вечера бывают омрачены. Гаухар вдруг почувствует какую-то внутреннюю напряжённость мужа, и ей кажется, он отягощён внутренней борьбой. Это походит на попытки человека выбраться из вязкого болота. Он не первый день ведёт эту борьбу, вот ещё одно усилие – и выберется, встряхнётся! Как бы в предчувствии своей победы, Джагфар снова веселеет, ходит с высоко поднятой головой. Потом – словно оборвалось что в душе – он замыкается, мрачнеет, словечка приветливого не скажет и делами жены совсем не интересуется.
Не утерпев, Гаухар спрашивает:
– Что с тобой, Джагфар? Ты словно в воду опущенный.
Он буркнет что-то неразборчивое или огрызнётся, а то ляжет на диван, заложит руки под голову и молча смотрит в потолок. У Гаухар начинает щемить сердце. Оживают прежние тяжёлые подозрения, невольно она вспоминает о ненавистной Фаягуль, о её высокомерных взглядах. Выбрав минуту, когда муж добреет, Гаухар опять осторожно принимается за свои расспросы:
– Сказал бы всё же – чем ты был расстроен в эти дни?
Джагфар отделается шуткой или сошлётся на какие-то неполадки на работе, помянет недобрым словом начальство, которое «дело не дело – любит подсыпать соли в кровь». Нельзя сказать, чтобы объяснения эти удовлетворяли Гаухар, но в поисках душевного спокойствия она принимала на веру отговорки мужа. Если же душевное смятение не утихало, она призывала на помощь более глубокие рассуждения. «Что поделаешь, мы живём в очень сложном и многообразном мире. Дороги наши не всегда прямые и гладкие. Только совсем легкомысленный человек, закрыв глаза, плывёт по волнам жизни. Джагфар не из таких. Он не может оставаться равнодушным к житейским неполадкам и противоречиям, а с другой стороны, не привык хныкать, жаловаться, находить разрядку в желчных словах, как это делают другие. Вот и носит молча тяжесть в душе. Надо ли удивляться, что Джагфар такой неровный? Это в порядке вещей. Должно пройти со временем».
После таких мыслей Гаухар смелее смотрит на мир, с большей верой в лучшее ждёт завтрашний день. Заметив, что муж опять помрачнел, она уже не всегда следует его примеру. «Нет, – говорит