Избранные произведения. Том 4. Абдурахман Абсалямов
и не услышал его. Все столпились у окна. Только и слов было: «Не толкайтесь!», «Тихо, не пугайте!» Но синицы оказались не из пугливых, они клевали неторопливо, с остановками. А поклевав, уселись на пятую планку, стали охорашиваться, словно решили принарядиться для солнечного дня.
Гаухар тоже стояла у окна. Но не только синицы интересовали её. Больше всего она смотрела на Дамира и Шауката. Мальчики стояли рядом, плечом к плечу. Порой они обменивались какими-то словами. А однажды Дамир со вздохом сказал громко:
– Да, пятая планочка – это вещь!
Гаухар всё ещё продолжала время от времени навещать обоих ребят. Теперь ей не нужно было заходить в два дома: чаще всего мальчики сами наведывались друг к другу, вместе готовили уроки, читали книжки. Удивительнее всего было наблюдать третьего участника этих встреч – мать Шауката. Не спуская глаз со своего сына, она жадно слушала, как он читает. Казалось, женщина впервые приобщилась к этому чуду, имя которому – книга. И, возможно, благодаря этому чуду, она также впервые по-настоящему почувствовала себя родной матерью Шауката.
В один из таких дней Гаухар, выйдя из дома Шауката, направилась к скверу – захотелось подышать воздухом. Неожиданно встретился ей человек в очках с золотой оправой, тот самый, что был однажды у них в гостях на даче. Он шёл под руку с таким же, как сам, солидным мужчиной средних лет, в шляпе, с портфелем. Гаухар приветливо улыбнулась, но человек в очках вдруг посмотрел в противоположную сторону. Мужчины молча прошли мимо. «Должно быть, не узнал меня», – подумала Гаухар. Ей стало как-то обидно, хотя она отлично понимала, что было бы глупо обижаться. Дома она рассказала мужу об этой встрече.
– Нашла чем огорчаться! Рассуждая здраво – кто ты ему?
– Как кто? – удивилась Гаухар. – Он же был у нас в гостях!
– Ну и что из этого? А если он каждую неделю у кого-нибудь бывает? Разве можно упомнить всех, кто приглашал?
– Да как же не помнить, Джагфар! Если я хоть однажды побываю у кого-то в гостях, поверь, не забуду хозяев.
На этот раз Джагфар откровенно расхохотался.
– Иногда, Гаухар, ты рассуждаешь как ребёнок. Даже в школе, с детьми, вряд ли можно разговаривать так по-детски. Скажи, ты сколько раз в год ходишь в гости и к кому ходишь?
– Хоть и не часто, всё же ходим – то к твоим друзьям, то к моим.
– То-то и оно – к друзьям, да и то по большим праздникам или по случаю какого-нибудь семейного торжества. А этот человек каждую неделю бывает в гостях, небось и фамилий хозяев не может упомнить.
– Я этого не понимаю, Джагфар.
– И не поймёшь, потому что мы люди иного круга, а он… – Джагфар многозначительно помолчал. – А ты ещё говорила тогда, что этот человек глубокий ценитель искусства. Ценитель… как бы не так!
– Погоди, Джагфар. Если он такой… ну, неподходящий, что ли… зачем же ты пригласил его к нам? Да ещё при нём…
– И опять – ты сущий ребёнок, Гаухар! Пойми – ты в хорошей квартире живёшь? В хорошей. Есть у тебя, пусть