Избранные произведения. Том 5. Абдурахман Абсалямов
возвращавшиеся с сенокоса девушки и среди них Миннури. Ещё издали приметив Газинура, она что-то шепнула подружкам. Те покатились со смеху.
Но недовольный собой Газинур на этот раз молча, насупившись, проехал мимо.
Тарантас остановился у лазарета. Григорий Иванович спрыгнул, скинул плащ и, кивком головы поздоровавшись с вышедшим навстречу Салимом, торопливо, как-то боком шагая, скрылся в конюшне.
Газинур остался один. На душе стало ещё тревожнее. Точно раскалённая игла, мозг сверлила неотвязная мысль: «Случайная это болезнь или чьё-то подлое дело?..»
Григорий Иванович пробыл у заболевших лошадей не менее получаса. Вышел он в большом раздражении.
– Чепуху вы городите, молодой человек! – отмахиваясь от Салима, на ходу говорил старик. – Непростительную чепуху! Ничего-то вы в своём деле не смыслите, молодой человек, как я погляжу. Дед Галяк правильно сказал: у коней энцефаломиелит, проще говоря – шатун.
– Но откуда?.. Причина? – испуганно удивился Салим.
Он знал, что при этой болезни лошади погибают очень быстро, в течение каких-нибудь двух-трёх дней. Погибнут – отвечать придётся в первую очередь ему, Салиму.
– Причин много. Заражённые корма или вода. Инфекция может передаваться клещами, комарами, слепнями, больными лошадьми. Думаю, что всё это для вас не секрет.
Старик не договорил и стал надевать плащ. Сев в тарантас, он сказал, подняв предостерегающе палец:
– Не забудьте мои указания. Немедленно принимайте меры по дезинфекции. Прежде всего старайтесь уберечь здоровых лошадей.
– Скажите, Григорий Иванович, – поспешил Газинур задать неотвязно мучивший его вопрос, – это просто болезнь или здесь…
– Трудно сказать, – взглянул на него поверх очков старик. – Всё может быть. Во всяком случае неприятная история, – глубоко вздохнул он и больше до самого правления не проронил ни слова.
Газинуру хотелось расспросить его поподробнее, но старый ветфельдшер сидел, закрыв глаза, словно дремал. И Газинур не решился беспокоить его.
Но стоило Чаптару остановиться у правления, как Григорий Иванович с поразительным для его лет проворством слез с тарантаса и тут же скрылся за дверью. Газинур отвёл лошадь в тень, свернул самокрутку, закурил.
И вдруг увидел бегущую к нему Миннури.
– Что случилось, Газинур? – с тревогой спросила она, взяв его за руку. – На тебе лица нет…
Газинур рассказал о болезни коней, о том, что ответил ему Григорий Иванович.
Миннури, то расплетая, то снова заплетая косу, молчала. Потом огляделась по сторонам и тихо спросила:
– Ты сердишься на меня, Газинур?..
Газинур удивлённо взглянул на неё.
– За что же мне сердиться на тебя, Миннури? С чего ты это взяла? Нет, цветочек мой, у меня нет привычки сваливать свою вину на других.
– Знаешь что? Расскажи Ханафи-абы всю правду. Всю, как есть.
– Он и так уже всё знает.
– И что он сказал?
– Взгрел, конечно. Велел ещё зайти