Атилла. Мусагит Хабибуллин
хан унуков Мангук, Бахрам-бек согласен принять нас у себя. Правда, сейчас он готовится идти к аланам за данью, но очень скоро должен вернуться. Я сделал это, хан, для того, чтобы два больших рода всё же могли объединиться.
Старик замолчал, но и хан не спешил говорить. Слов нет, то, что затеял Конбаш-атакай – святое дело. Ещё Сармат-хан с Шимбай-ханом мечтали быть вместе. Неспроста Шимбай-хан говорил об этом даже в последний свой час. Сармат-хан нарушил уговор лишь потому, что оказался в безвыходном положении. Оба его сына погибли, а единственная дочь всё ещё не была замужем. Между тем пора было думать о наследнике. Сын шахиншаха Ирана Бахрам – прославленный бахадир. Он достоин стать ханским зятем. Возможно, здесь крылись какие-то далеко идущие планы шахиншаха? Мангук-хану ничего об этом не известно. Однако дело было сделано – Сафура замужем…
– Да-да, Конбаш-атакай, я слушаю тебя, – сказал хан, отрываясь от дум. – Какие ещё новости привёз ты нам от сарматов?
Старик ответил:
– Ты – хан, дальнейшее в твоих руках.
Мангук-хан повертел головой, разминая затёкшую шею, и посмотрел на сыновей. Рядом сидел Рухил, за ним Рамул, потом Биляу. А куда же девался Атилла? Ведь недавно был здесь?
– Младший брат ушёл к кузнецу Туграну, – сказал Биляу, по взгляду отца угадав, о чём тот думает.
– Ну что ж, ладно, – сказал хан, – ладно.
Здесь сидят его менбаши, езбаши и ждут ханского слова. Вместе с ним они прошли огни и воды. Из-за упрямства его отца едва не пропал весь их род. Сам Шимбай-хан погиб героем, принял смерть за веру и народ. Так он ушёл от ответа. А что делать Мангуку, занявшему его место? Поклониться в ноги Бахрам-беку, униженно просить о милости, или воровать невест, как деды поступали? Нет, я должен найти другой выход. С соседями надо жить в ладу, по-хорошему брать их девушек в жёны, а потом они будут брать наших.
– Бахадиры мои, – начал Мангук, обращаясь к сидевшим за ханским дастарханом, – вы во всяком деле искусные, умелые мастера, вы – дети мои. В последнем бою враг лишил нас всего, что было так дорого нам. Мы превратились в жалких одиноких бобылей. Видно, Тангрэ хотел, чтобы мы повторили участь предка нашего Угыза. Когда-то этот дед, растерявший род свой и племя, вынужден был откочевать на запад. Пройдя многие земли, он пришёл в степи, что пролегли между реками Итиль и Жаек, и обосновался здесь. Угыз-хан умел договариваться с местными угорскими и сарматскими племенами. Подтвердите мои слова, Конбаш-атакай и Сакмар-менбаш, так ли было?
– Было, было, хан, – в два голоса поддержали его атакай с менбашем.
– А если так было, что должны делать унуки?
– Мы – сильное племя, хан, – сказал Конбаш-атакай. – Считаю, не стоит нам никому кланяться, да и нам чужих поклонов не надо. В конце концов белоголовые сарматские девушки всегда сами охотно шли замуж за наших унукских джигитов. Мне кажется, хан, что Бахрам-бек не пожалеет своих девушек для наших молодцов. Воля соседей, как говорили наши деды, – это воля самого Тангрэ.