Пробуждённая луной. Юлия Адриан
не доверяй ведьме, – бормочет он, и его руки следуют за взглядом. Он обхватывает ледяную грудь. Я кусаю губы. Непривычное тепло пронизывает меня насквозь. Эти чувства мне чужды. Тоскливая тяга в животе. Потребность в близости.
– Что это такое? – выдыхаю я. Он не отвечает. Лед уходит, но охотник все равно оставляет свою руку там, где она есть. Большой палец обводит мой сосок. Новая разновидность боли: иная, успокаивающая, опьяняющая.
– Это любовь?
Он качает головой:
– Нет.
В следующее мгновение мужчина наклоняется ко мне, его глаза – две елово-зеленые точки, весь мой мир. А потом он целует меня так, как меня никогда раньше не целовали. За все бесконечные годы моей первой жизни я знала многих мужчин, пережила множество союзов. Но никогда, никогда раньше это не было таким… удовлетворяющим? Я чувствую его силу, пробую на вкус его губы, его кожу. Его руки повсюду. Он надо мной, внутри меня, он полностью окружает меня. Я отдаюсь ему, а он отдается мне. Мы едины. Мы кружимся в диком танце, и с каждым его толчком холод понемногу отступает, пока во мне не остается ничего, кроме всеобъемлющего тепла. Ничего, кроме него.
Не знаю, как долго мы лежим вот так – сердце к сердцу – на меховой подстилке. Годы, проведенные в башне, теперь кажутся ничтожными. Я прислушиваюсь к его дыханию, мощному биению его жизни и желаю, чтобы время остановилось. И все-таки наш покой утекает – как песок в песочных часах. Мир стал скоротечен, время – драгоценно.
– Охотник на ведьм, – шепчу я, не зная его настоящего имени.
Он что-то бормочет в ответ. Его руки покоятся на моей спине. Он держит меня в объятиях. Все еще держит.
– Это любовь? – снова спрашиваю я. Кончик моего пальца следует по линиям его бесчисленных шрамов. Я отстраняюсь, смотрю на него.
– Нет, – повторяет он.
– Тогда что это такое? Это… приятно.
Он молчит.
– Ты уверен, что это не любовь?
Охотник медленно поворачивает голову. Его взгляд странно отстраненный, почти холодный.
– Да.
Я хмурю брови.
– Ты имеешь в виду – для тебя.
– Я твой враг. Я испытываю к тебе ненависть.
– Я знаю, каково это – чувствовать ненависть, – изо всех сил стараюсь я говорить с легкостью. Не хочу показывать, как сильно меня ранят его слова. – Это не ненависть.
Он вздыхает и поднимается.
– Подожди, – хватаю его за руку.
– Почему ты была в башне? – внезапно спрашивает он. Его лицо словно выковано из железа, и я понимаю, что наступил момент, когда ему нужны ответы. Он оставил меня в живых. Я должна дать ему повод оставить все как есть. У меня нет силы. Мне нужен он.
– Это могила.
– Ты не была мертва.
– Была.
– Почему?
– Почему я оказалась в башне? Или почему я еще жива?
– И то, и другое.
Я долго смотрю на него, потом спрашиваю:
– Как ты убиваешь ведьм, когда выслеживаешь их?
– Этого я тебе точно не скажу.
– Это легко?
– Нет.
Я