Разочарованный (Thnks Fr Th Mmrs). Екатерина Тарасюк
она заснула, и я ее убил, – поджав губы, сказал Марк.
– Да ты романтик, Зильбр… тшейн, – запнулась Саванова и рассмеялась. – Пока твою фамилию произнесешь, язык сломаешь.
– Во всяком случае, моя фамилия легко переводится, – начал немец, но его быстро оборвали.
– Дай попробую перевести. В конце концов, я же с первого класса изучаю немецкий, – гордо пояснила Кира. – Так… «Зильбер» – это у нас «серебро», а «штейн»…
– Вообще-то, правильно, «штайн», – украдкой поправил парень, но Кира это проигнорировала:
– «Штейн»… Кажется, «камень». Точно, «камень». Значит, выходит, «серебряный камень»! – радостно воскликнула Саванова. Марк, усмехнувшись, сымитировал аплодисменты; он до сих пор искренне сомневается в языковых способностях одноклассницы.
Андрей остановился около отсека и, приготовив стакан, собирался облить Матвея. Марк же заинтересованно взглянул на него, Кира его тоже заметила. Все, наверное, прошло бы нормально, если бы внезапно не вскочила Ева, очнувшаяся ото сна. Она с тревогой посмотрела на Марка, потом на Андрея – от резких движений Евы тот дернулся назад и пролил сок на постель того вечно сердитого мужчины.
– Я что-то пропустила? – прошептала Романова, моментально приняв положение сидя, стоило ей заметить, что она лежала рядом с «приятелем».
Сок успешно пролился на кровать пострадавшего, и Андрей, пока того не было видно поблизости, закрыл пятно покрывалом, в крайнем испуге оглянувшись, поставил стакан на стол ребят и быстрыми шагами направился обратно. Ева в недоумении посмотрела по сторонам: Марк будил Матвея, а Кира, потеряв интерес к данной ситуации, боролась с запутанными наушниками.
– Маркуш, – позвала немца Ева, осторожно потянув его к себе за плечо.
– Девушка! – хлюпнув носом, ответил тот. – Не видишь, что на Родькина была попытка покушения?
– Брось. Он не Кеннеди, чтобы на него покушались. И уж тем более не Линкольн, – фыркнув, заметила девушка, – а ты на деревенского секьюрити даже не потянешь.
– Эмм… Причем здесь секьюрити?
– Марк, что за кипеш? – разозлился проснувшийся Матвей. – Из-за вашей болтовни невозможно уснуть!
– Наша болтовня довольно интересна, – возразил Марк.
– Да пошли вы в ад, грешники, я спать хочу, – буркнул Родькин и накрылся одеялом.
Равнодушно усмехнувшись, Марк вновь вернулся к тетрадке, а Ева продолжала с неким недопониманием оглядываться вокруг, словно пыталась что-то вспомнить. Затем, увидев записи Зильберштейна, которые издалека напоминали стихотворения, она тотчас вспомнила, что ей хотелось кое-что рассказать парню. Причем так сильно, что она забыла о своем сне, в котором присутствовали все люди, которые оставили неизгладимые впечатления на всю жизнь.
Девушка нерешительно начала:
– Как ты относишься к сновидениям?
– Ну, сны – это разно, я люблю фантазировать.
– Мне приснился такой странный сон…
– Все