Чужая жена. Аглая Отрада
упорхнул. Я уже и с совестью договорился, и в очередной раз убедился, что должен сделать так, как хочу, но заснуть не получалось.
Приплыли. Это что? Первые звоночки старости? Бессонница? Да ладно?! С чего бы это здоровый удовлетворенный организм ворочался с боку на бок?
Ответом пришли мысли. О жизни, о себе… А, ну да! Где ж еще философствовать, как не в поезде?!
И только я дал слабинку, как мои тараканы, смирно сидевшие под плинтусом, выстроились, как на парад.
Лори. Не заигрался ли я в удобство? Она – то наверняка ждет, что я вдруг стану плюшевым мишкой и позову в ЗАГС. Повода же не давал. Хотя вчера уже понял, что что-то пошло не так. Херовый из меня дрессировщик получается. Объяснил же русским по белому ее функционал, так нет. Забавлялся ее игрушечными взрывами эмоций, которые и, правда, возбуждали, заводили. Она давала тот самый безопасный адреналин, без которого энергетика сваливается в ноль.
Ради нее прыгают с парашютом, на резинке с моста, становятся стритрейсерами. У меня на поиски драйва просто не было времени. Очередной раз приходит мысль, с трудом протиснувшись между бизнес- планами, что я не живу. Я несусь вперед, как этот скорый, вижу только пункт А и пункт Б. Пункт отправления – и пункт прибытия. А то, что мелькает за окном, так и пролетает мимо. И это жизнь – эти мелкие остановки, с бабульками, торгующими ароматными пирожками, молодухами с холодным пивом и мороженым в переносных холодильничках. И у них жизнь заключается в ожидании очередного поезда, потому что от него зависит, будет ли чем семью накормить или нет.
Неллечка, безвылазно торчит на работе, со сверхурочными и бывает без выходных.
Все мы одинаково в гонке за деньгами забываем о мелких радостях жизни. Разница лишь в суммах.
И Лори до вчерашнего дня отвечала за мои радости. Акции неподчинения были и раньше, но тогда я еще не готов был с ней расстаться. А сейчас новость Петровича о комбинате просто поставила с ног на уши все мои приоритеты.
Я чувствовал, что каждый мой нерв – как оголенный провод. Меня потряхивает от предвкушения, и я знаю, что не отступлюсь ни за что. Как хищник, почуявший запах крови. И чтобы как-то остудиться, я заставил себя переключиться на дела, прикинуть, чем я готов пожертвовать ради комбината и как скоро все окупится.
Утром Жанна принесла кофе, довольно неплохой, учитывая условия, заискивающе улыбнулась и исчезла.
На перроне я сразу увидел своего дядьку.
– Привет, москвич!
– Не дождетесь! – любезностями мы обменивались всегда нестандартно, чего не скажешь об объятиях. Крепкие теплые объятия родных людей.
– Ну как вы тут?
Петрович, как хорошо воспитанный человек, поделился только самым ценным, и информация типа «заменили протезы бабе Маше, троюродная кума четвертого родила» и т.д. моих ушей не коснулась.
– Ну что, племяш, объятия маменьки, душ, еда?
– Нет, Петрович. Маменьку-с мы видели неделю назад, оне-с приезжали ко мне, так что пару часиков подождут. Душ у меня в СВ был, кофе тоже. А вот