Сорняк, обвивший сумку палача. Алан Брэдли
возьми, Флавия, – сказал отец, когда они ушли. – Ты знала так же хорошо, как и я, что мы сегодня записаны по поводу твоих зубов.
По поводу моих зубов! Это прозвучало так, будто министерство здравоохранения выдавало мне полный комплект зубных протезов.
Но его слова были достаточно справедливы: я недавно испортила отличный набор брекетов, выпрямив их, чтобы открыть замок. Отец, разумеется, поворчал, но записал меня к врачу, собираясь связать меня и отволочь в Лондон, в расположенную на третьем этаже скобяную лавку на Фаррингтон-стрит, где меня распнут на доске, словно Бориса Карлоффа[20], и начнут засовывать в рот разнообразные железяки и прикручивать их к моим деснам.
– Я забыла, – сказала я. – Извини. Тебе следовало напомнить мне за завтраком.
Отец моргнул. Он не ожидал столь решительного – или столь мастерски уклончивого! – ответа. Хотя он был успешным армейским офицером, но, когда дело доходило до домашних маневров, он оказывался совершенно беспомощным.
– Может, мы поедем завтра? – жизнерадостно добавила я.
Хотя с первого взгляда не скажешь, но это был мастерский удар. Отец презирал телефон со страстью, превосходившей все мыслимые пределы. Он относился к этой вещи – «инструменту», как он ее называл, – не просто как к передышке, с точки зрения почтальона, но как к прямой атаке на традиции королевской почты в целом и использованию почтовых марок в частности. Соответственно он категорически отказывался пользоваться телефоном, за исключением критических ситуаций. Я знала, что ему потребуются недели, если не месяцы, чтобы снова взять трубку. Даже если он напишет дантисту, потребуется время, чтобы отправить письмо и получить ответ. На этот срок я соскочу с крючка.
– И помнишь, – отец высказал запоздалую мысль, – что завтра приезжает тетя Фелисити?
Мое сердце упало, словно батискаф профессора Пикара.
Сестра отца сваливалась на нас каждое лето, приезжая из Хэмпстеда. Хотя у нее не было своих детей (возможно, потому, что она никогда не была замужем), тем не менее у нее были весьма удивительные взгляды на должное воспитание потомства, взгляды, которые она никогда не уставала громко излагать.
«Детей следует пороть розгами, – частенько говаривала она, – чтобы они не подались в политику или юриспруденцию, в случае чего их следует дополнительно утопить». Что довольно мило подытоживало всю ее философию. Все же, как у всех грубых, суровых тиранов, в ней таились несколько капель сентиментальности где-то глубоко внутри, временами выплывавшие на поверхность (чаще всего на Рождество, но иногда, с запозданием, на дни рождения), когда она наваливала на нас тщательно отобранные подарки.
Даффи, например, жадно поглощавшая «Мельмота Скитальца» и «Аббатство кошмаров»[21], получала от тетушки Фелисити экземпляр комиксов «Джумбо», а Фели, отродясь не интересовавшаяся ничем, кроме косметики и собственной прыщавой шкурки, открывала пакет, чтобы обнаружить в нем пару гуттаперчевых автомобильных калош
Борис Карлофф (1887–1969) – английский актер театра и кино, «мастер ужаса», особенно известный своей ролью Чудовища в фильме «Франкенштейн».
«Мельмот Скиталец» – готический роман Ч. Метьюрина, «Аббатство кошмаров» – пародийный готический роман Т. Пикока.