Свободный полет одинокой блондинки. Эдуард Тополь
села на свое место и, криво усмехнувшись, вытащила из кармана три сигареты, одну протянула Собиновой, вторую закурила сама, а третью подняла над головой:
– Эта на всех! Заработала…
Сигарету тут же взяли, закурили, пустили по кругу.
– Ну! – морщась от боли, затянулась своей сигаретой татарка. – О чем базар?
— Да так… – ответила ей Собинова. – Обсуждаем наше международное положение раком.
– Да уж… – выдохнула дым татарка. – Я иногда стою на улице в линейке перед клиентом и думаю: грёбаный бог, ведь уродку ни одна мамка не выставит в линейку, так? Значит, мы – самые красивые девочки в стране. Мы могли стать невестами, женами, нарожать детей. А нас бросили на улицу и дерут, дерут, дерут…
Синеглазая соседка Алены, получив посланную по кругу сигарету, затянулась и усмехнулась:
– Эти козлы знаете как к нам относятся? Как к евреям, ага! Евреев все не любят, но у каждого есть свой хороший еврей. Вот и к нам, проституткам, такое же отношение. – И она толкнула локтем Алену, передала ей окурок.
Алена затянулась, передала следующей, та удивилась:
– Ты же сказала – не куришь…
– А я так, согреться.
Клацнула плексигласовая форточка, приоткрылась, дежурный объявил:
– Замаруева!
Несовершеннолетняя худышка вскочила:
– Мой приехал?
– Допрос или полы мыть?
Худышка обмякла, посмотрела на своих товарок.
Они смотрели на нее испытующе, кто-то произнес:
— Мыть им полы западло.
Худышка, вскинув голову, гордо сказала дежурному в «намордник»:
– Мы вам не поломойки!
Дежурный ухмыльнулся:
– Тогда на допрос. Второй этаж.
– Оставьте ее, – вдруг поднялась Алена. – Я вам полы помою.
Дежурный сквозь «намордник» осмотрел Алену с ног до головы.
– Сейчас выясню.
Милиционер исчез, щелкнув форткой.
Алена и несовершеннолетняя худышка стояли, смотрели друг на друга.
Татарка Жейдулина сказала Алене:
– Твоя как фамилия?
– Бочкарева. А что?
– Ничего. Я думала: Матросова.
Все рассмеялись, и это был нехороший смех, издевательский.
В двери снова возник милиционер:
– Бочкарева, на выход! Замаруева, останься.
Она мыла полы по-деревенски – тряпкой, выжимая грязную воду в ведро. Вода была ледяная, полы – и на втором этаже, и на первом – грязные, затоптанные, заплеванные.
Издали, с вокзального перрона, доносились радиообъявления об отправлении поездов.
Старлей подошел к Алене и, раскачиваясь на носках, посмотрел, как она моет.
– Заканчивай.
Алена выпрямилась:
– Почему? У меня еще вон сколько!
– К нам проверка едет. Задолбали уже этими проверками. Вас на Петровку увезут, в управление.
– А там что?
– А там на кого попадешь. Могут и полгода дать, – он усмехнулся, – чтоб полы не мыла. А могут…
–