Хроники спекулянта. В поисках утраченного антиквариата. Аркадий Шварцер
Ахниным и режиссёром Борисом Конуховым. За день до события игумен Марк познакомил меня с Ваджихом Нусейбе, мусульманином. Арабский род Нусейбе, по легенде, почти полторы тысячи лет ежедневно открывает двери храма Гроба. Ключи хранятся у другой арабской семьи – Джуда. Шесть христианских конфессий храма ещё в древности не смогли полюбовно договориться (не могут и до сих пор) и решили отдать ключи от храма мусульманам. Мы подружились с Ваджихом. До сих пор встречает меня как друга, хотя я очень редко бываю в Иерусалиме. За пятьдесят американских долларов он продал мне место для оператора… на доске. Доску положили между двух балконов, которые находятся прямо перед входом в Кувуклию. Идеальное место. Договорились о завтрашней встрече.
Вечером пришли в храм Гроба. Брали интервью у паломников из России. Храм на ночь закрывался, и многие паломники решили провести там всю ночь в молитвах, что не возбранялось. (Туалет там есть.) Старушки богомольные пришли со своими складными стульчиками: каркас из алюминиевых трубочек и брезентовое сиденье. Эти стульчики ещё «выстрелят» в моём повествовании. Когда по явился служитель и стал громко кричать о закрытии храма, мы вышли на улицу. Тут нас ждало первое шокирующее событие.
Израильские полицейские перегородили турникетами вход в храм минут за двадцать до закрытия. Разрешён был только выход. Что тут началось… Помню мужика, который кричал, что он вышел покурить, а его жена осталась внутри с адресом и названием отеля, и он не знает, куда идти. Какая-то женщина голосила, что у неё в храме остались дети, и наоборот – рыдали дети, вышедшие поиграть и оставшиеся на улице без родителей. Как в фильмах про войну: стоял крик, стон, плач. Все эти русские люди не поняли служителя, объявлявшего на своём языке о скором закрытии храма. Полицейские были непреклонны, хотя очень сомнительно, что никто из них не знал русского языка. Мы могли только посочувствовать этим людям.
На следующий день мы с оператором Валерой Ахниным отправились в храм. План был простой: после завершения съемок Ахнин кидает мне, стоящему внизу, кассету, и я мчусь в Иерусалимский телевизионный центр, где меня ждёт режиссёр Борис Конухов. Он быстро просматривает, монтирует и запускает запись Чуда схождения Благодатного Огня в эфир на всю нашу необъятную Россию. Это «хоккейный вариант» трансляции: небольшая задержка от реального времени.
С утра в храм было невозможно войти из-за скопления народа. Полицейские к тому же ограничили вход. Нусейбе провёл нас какими-то задними тайными ходами, открывая и закрывая двери своими ключами, пока мы не оказались в месте своего назначения. Ахнин залез на доску, лежащую между балконами, я встал под ним прямо напротив входа в Кувуклию. Вскоре началась служба.
Через некоторое время в храм буквально ворвалась большая группа арабов. Они сидели на плечах друг у друга, орали, бесновались, прыгали, крутились… Только много позже я узнал, что это традиционная часть службы, а в этот момент был в полном непонимании происходящего. От их воплей в храме возникло страшное напряжение. Я понял тогда,