13 мертвецов. Александр Матюхин
малые дети и дряхлые старики хотели стоять вместе с отцами, братьями, сыновьями и внуками. Но кто-то должен был защитить женщин и стада. На случай, если погаснут костры.
Омогой Бай стоял впереди, держа в руке длинное тяжелое копье. На его широких плечах лежали крепкие руки воинов. В душе героя не было страха, только решимость, подкрепленная смелостью и яростью друзей и соратников. Тех, что стояли за ним, притоптывая от нетерпения в такт шаманским песнопениям. Костры за их спинами вспыхнули сильнее, подбросив в высоту снопы искр. Шаманы взвыли. Огонь ожил, вошел в людей вместе с дыханием, заполнив их легкие и нутро. Перетек цепочкой от человека к человеку, от души к душе, сосредоточился в руках Омогой Бая. Копье вспыхнуло, охваченное пламенем, будто человек держал в руках хвост небесного сияния. Огонь не жег пальцы, только давал свет и силу.
Ярость переполняла свободных людей. Они закричали и бросились с холмов в сердце мертвой стужи. Будто солнце сошло на землю, и теперь один из его лучей несся вперед, растапливая снег и прорезая тьму. Идущие мертвецы вспыхивали как свечи, оседая на землю горками обожженных костей. Верные великану живые воины бросались бежать. Иные, обезумев от страха, скидывали шкуры и вспарывали себе животы, в муках падая замертво на красный снег. Тут же вставали, шли вперед, волоча за собой внутренности, и сгорали в очищающем жарком пламени.
Впервые великан отступил, завывая в ужасе. Огненное копье Омогой Бая с размаху вонзилось в твердую ледяную плоть, растапливая ее, обращая в кипящую воду и горячий пар, обнажая гигантские окаменевшие кости. Перед смертью великан исторг вопль боли, услышанный даже в самых дальних юртах на окраине теплых земель. От этого крика старики умирали во сне, младенцы визжали от страха в утробах матерей, в грудях которых скисало молоко.
Когда исполинские кости рухнули на землю, мертвецы тоже упали и больше не поднялись. Воины-победители вернулись к своим женщинам и детям. Место битвы было объявлено заповедным. Только уцелевшие шаманы, служители смерти и холода, в трепетном ужасе приходили к поверженным останкам своего господина. Наносили на древние кости письмена, складывающиеся в его имя.
В имени, слишком длинном для человеческого уха и разума, хранилась сила великана.
Его душа, его жизнь и знания.
Смена закончилась. Заключенные привычно и без суеты строились у чернеющего входа в штольню. Сначала – те бригады, которые занимались укреплением стенок тоннелей. К ним подтянулись остальные. Последними на построении появились рабочие с дальних уровней выработки, уставшие и измученные, – те, кто пробивал промерзшую закаменевшую породу. Началась перекличка. Конвоир зачитывал список фамилий заключенных первой роты. Сто девятнадцать человек. Валящимся с ног от усталости людям перекличка казалась бесконечной. После ее окончания арестанты продолжали стоять на месте. Начальник конвоя о чем-то увлеченно разговаривал с геологом, присланным, по слухам, из Якутска. Геолог