О природе. Гераклит Эфесский
– результат бытования этих цитат в справочных сводах. Крупнейшим таким сводом были «Мнения физиков» ученика Аристотеля Феофраста, который впоследствии не раз переписывали и конспектировали, в результате чего (с учетом того, что труд Феофраста не сохранился) все дошедшие до нас цитаты разрозненны и фрагментарны. Потому задача филолога – имея поздние своды-конспекты, такие как «Антология» Стобея, попытаться восстановить более ранние своды, которые, дробя материал, использовали авторы более поздних. Если удастся понять таким образом контекст какой-то цитаты или соединить две цитаты из разных сводов в одну, бывшую в предполагаемом общем источнике, это уже будет успех.
Дильс предположил ряд промежуточных источников, например не дошедший до нас труд Аэция, в реальном существовании которого современная наука очень сомневается. Труд Дильса после его смерти дорабатывал, с учетом новых научных данных, его ученик В. Кранц, который во времена нацизма вынужден был из-за жены-еврейки эмигрировать в Стамбул и там, как и Эрик Ауэрбах, стал одним из основателей современной гуманитарной традиции. Поэтому данное издание чаще всего цитируют как «Дильс-Кранц».
Благодаря вниманию Маркса и Ленина Гераклит присутствовал во всех советских учебниках, о нем выпускались монографии и защищались диссертации. Необходимость улучшенного издания назревала. Идею нового понимания всего наследия Гераклита предложил в начале 1970-х годов С. Н. Муравьев, впоследствии создавший наиболее объемное многотомное издание Гераклита на французском языке и представивший его краткую версию на русском языке (М). Согласно Муравьеву, Гераклит писал особой жреческой прозой, близкой омузыкаленной речи (шпрехгезангу) модернистской оперы, где вопреки нормам как античного стихосложения, так и ритмики античной прозы с ее плавными завершениями фраз, использовалась сплошная на протяжении всего текста силлабо-тоническая система – за много веков до Романа Сладкопевца, сделавшего силлабо-тонику нормой стиха[10].
В своих изданиях, скажем, в приложении к изданию Лукреция (Тит Лукреций Кар. О природе вещей. М.: Худ. лит., 1983), Муравьев предложил собственный порядок следования стихов, претендуя на достаточно полную реконструкцию книги (в этом смысле Муравьев действовал как и переводчик Лукреция Ф. А. Петровский, тоже кое-где перекомпоновавший поэму Лукреция, возможно, отчасти исходя из тех не поддающихся проверке сведений, что это был изданный при участии Цицерона черновик тяжелобольного поэта, а не окончательно авторизованный текст). Как и Маркович и Муравьев, я делю в этом издании изречения Гераклита на строки для удобства восприятия, вдохновляясь переводом «Бхагавад-Гиты», выполненным Борисом Гребенщиковым (М., АСТ, 2020), который и стал совершенным образцом для данного перевода греческого оригинала.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Об открытии Т. Уитмарша мы узнали, как раз ставя последнюю точку в рукописи. См.: ‘I don’t care’: text shows modern poetry began much earlier than believed URL: https://www.theguardian.com/books/2021/sep/08/i-dont-care-text-shows-modern-poetry-began-much-earlier-than-believed