О природе. Гераклит Эфесский
Трубецкой: «тот скрытый, идеальный разум вещей, то Слово Гераклита, которым все вертится, в котором разгадка вселенной»[7]. Такое стоическое снятие противоречия между нормой и действительностью было недопустимо для идеализирующего символизма, о чем можно прочитать, к примеру, в поэме «Первое свидание» Андрея Белого о дружеских студенческих спорах с племянником Вл. Соловьева Сергеем:
О Логосе мы спорим с ним,
Не соглашаясь с Трубецким,
Но соглашаясь с новым словом,
Провозглашенным Соловьевым
О «Деве Радужных Ворот»…
Идеалисты, как П. Флоренский, выводили учение Гераклита из его двоемирия. Согласно Флоренскому и вечная нормативная мудрость, и пребывающий во времени земной хаос изменчивости были для Гераклита равно реальными; поэтому гармония относится у Гераклита только к мудрости, но не к онтологии, изменчивости вещей. Тем самым Гераклит оказывается предшественником софиологии Соловьева и Флоренского, учения о Софии-Премудрости как стоящей выше любых привычных онтологических порядков. Но идея гармонии противоположностей тоже присутствует у Гераклита, и Флоренский вслед за Ницше полностью вписывает эту версию гармонии в трагическое мироощущение греков. Гораздо проницательнее оказался Н. Бердяев, который в статье «Мое философское миросозерцание», опубликованной в 1937 г., сблизил Гераклита с Оригеном и Григорием Нисским, сторонниками апокатастасиса, всеобщего восстановления и спасения.
Одним из ведущих исследователей Гераклита в самом начале XX века был Освальд Шпенглер, впоследствии крупнейший консервативный теоретик культуры в XX веке. Для Шпенглера Гераклит тоже выпадал из общего ряда досократиков, но не из-за особенностей его учения, а из-за особой жреческо-аристократической позиции. Согласно Шпенглеру все досократики исповедовали взгляды, находящиеся между сакральной храмовой мудростью и позднейшей прикладной философией, которая в конце концов выродилась в стоицизм и эпикурейство. Особенность Гераклита лишь в том, что он наследует династические ценности династии эфесских жрецов, и в частности их тайное учение о возможности нарушения гармонии.
Тем самым оказывается, что как философ Гераклит учит о постоянстве с целью словом противостоять угрозе хаоса, но как эзотерик, бесспорно, признает хаос как момент данного тождества. Он и вынужден разыгрывать из себя презирающего толпу аристократа, чтобы хаос не возобладал в общественной жизни, – и превозносить вечность и тождество себе даже самых изменчивых вещей, чтобы поддерживать жреческие традиции, почитание всего вокруг как вечного, глубокомысленного и божественного, уже в поле политической дискуссии. Таким образом, для Шпенглера Гераклит является прежде всего консервативным вождем, умеющим настаивать на «вечных ценностях», наподобие любых консервативных вождей нового и новейшего времени. Но, конечно, гераклитоведение не могло на этом остановиться. Стихотворение Т. С. Элиота «Animula» –
Там же, с. 18.