Варварогений децивилизатор. Любомир Мицич
Наций не было и в помине!
В тот миг, когда Варварогений появился на свет – а произошло это в годы правления великого сербского короля Петра I16 – бесчисленная соловьиная стая закружила в небе над Авалой. Одни птицы опустились на развалины старинной крепости, в честь которой и названа гора17, а другие расселись вокруг памятника Неизвестному Герою.
Тем утром Авала утопала в зелени. Сверкая росой, она походила на юную прелестницу-невесту. И щедрой россыпью пестрели на её склонах цветы, группки детей и молоденьких девушек, мужчин и женщин, которые ещё с вечера дожидались там рассвета, славя рождение солнца – Святого Георгия – и встречая главный весенний праздник. Но никто из этой разномастной толпы так и не заметил, что с утренней зарёй Фея Моргана произвела на свет Варварогения.
Крепость Жрнов на Авале. 1930-е
Лишь одна тяжёлая ветвь раскидистой сирени обломилась и упала, будто в знак почтения коснувшись чела новорождённого. И мать его, которой никто не видел и не знал, приняла это случайное происшествие как благую весть. Она пела, теряя последние силы:
Одби се бисер грана
Од йоргована…18
и, как умела, искренне радовалась тому, что «упала ветка сирени жемчужная», а точнее, что ветка сирени оторвалась от материнского тела и легла венцом на голову её сыну Варварогению.
– В том, что рождение героя народ замечает редко (если вообще замечает), нет ничего необычного. Уверяю вас, все народы, как один, отказываются признать даже сам факт существования героя, пока тот жив. В обывательском представлении гении бывают лишь среди усопших, да и невежественный народ гения породить не может. Вот почему человечество с начала времён только и делает, что вертится вокруг своей оси, спешит уничтожить тех, на ком держится его успех, старается побыстрее отправить их на тот свет, чтоб уже потом, стоя на их могиле, преспокойно ими гордиться.
Таковы были первые слова Варварогения, и произнёс он их жёстким, каким-то далёким голосом, словно только что очнувшись от глубокого сна, стряхнув с себя долгий, вязкий кошмар. Поэтому-то никто и не заметил, как он родился, ведь родился Варварогений вовсе не младенцем. О, нет!.. Он с самого рождения был не младенцем, а мужчиной – конечно же, мужчиной с младенческими чертами, но всё-таки мужчиной! Объяснить этот феномен вроде бы невозможно, так что лучше принять его как данность, как многие другие явления, например, как солнце.
Итак, едва родившись, феномен этот уже говорил, ходил, танцевал и пел. Он разговаривал с людьми на всевозможных наречиях, для каждого собеседника подбирая отдельный язык. И благодаря такому разнообразному и в то же время однородному языку, он производил на людей весьма сильное и более чем странное впечатление.
Бурный поток откликов не заставил себя долго ждать и уже захлестнул его, подступая к самому горлу. И справиться с этим потоком было нелегко.
– Кстати, – продолжил он, – ни одному народу не нравится