Варварогений децивилизатор. Любомир Мицич
соловья
А меж тем Сербица лишилась чувств. В тот миг, когда прозвучал выстрел, она запрокинулась навзничь, очутившись в объятиях Варварогения. Это-то и спасло ему жизнь.
Но без жертв всё же не обошлось.
Смерть прибрала соловья, который, на свою беду, сидел в сосновых ветвях прямо позади Варварогения. А бездыханное птичье тельце, всё в окровавленных перьях, упало прямо на грудь к Сербице. Собственно, от этого трагического и смертельного падения она и пришла в себя.
Увидев большое пятно крови у себя на груди, Сербица вскрикнула:
– Кровь!.. Любимый мой, вы ранены…
– Ранен я уже давно, да только кровь у меня не течёт.
Мысль о том, чтобы признаться Варварогению в любви, была в тот момент для Сербицы и величайшим соблазном, и страшнейшей пыткой. Однако ни ему, ни кому-либо ещё она об этом сказать не могла, и никогда ещё действительность не представлялась ей такой жестокой. Да, чуть раньше у неё вырвались слова любви, но произнесены они были скорее от потрясения, от страха при виде крови, которую она приняла за кровь Варварогения. В них обнаружилась скорее её слабость, чем полностью осознанная сила чувства.
– И потом, – рассуждала она, – чтобы любить такого уникума без оглядки на предательство, разве не нужно прежде всего быть ему ровней!? А мне, увы, так до него далеко!..
– Бедный соловей! – сказала она Варварогению. – Как красиво он пел, пока вы говорили.
– За что и поплатился жизнью, – с грустью отозвался Варварогений. – Но он сослужил мне верную службу. Такая смерть и впрямь несравнимо печальнее человеческой. Соловей же никому не желал зла…
Склонившись над пташкой, он произнёс:
– Бедный мой соловушка! Не надо было так низко садиться и петь недобрым людям, тем более подле меня. Но коли уж мы с Сербицей остались здесь одни – все остальные разбежались при звуке выстрела, – мы похороним тебя как подобает, с честью помянув твою благородную жертву… Для меня ты пел, доблестный соловей, ради меня ты и погиб…
Слова эти тронули Сербицу до слёз.
Но поскольку ещё утром она обращалась с Варварогением как с ребёнком, она захотела во что бы то ни стало исправить это упущение, казавшееся ей теперь ужасным и непростительным – особенно после того, как она услышала его рассуждения о децивилизации Европы, а затем увидела на своей груди кровь соловья, принявшего смерть вместо Варварогения.
Расстрел сербских пленных австро-венгерскими солдатами.
1914–1915
В считаные минуты молва о покушении на жизнь Варварогения облетела Авалу и разнеслась по всей округе, дойдя до самого Белграда. Какое же разочарование ждало Сербицу, когда она узнала, что все этому известию были только рады, и никто не принял его близко к сердцу.
– Так они поощряют не только преступников, но и само преступление! – подумала она.
А потому она решила следовать за Варварогением