Беньямин и Брехт – история дружбы. Эрдмут Вицисла
упоминание Брехта о Беньямине было более сдержанным. В конце октября 1930 года он писал Брентано о предполагаемом составе редакционного совета журнала Krise und Kritik, куда он прочил Иеринга, Брентано, себя и Беньямина – «с ним хочет работать Rowohlt, и он, насколько я его знаю, полностью нас поддерживает»105. Двойная характеристика – с точки зрения издательского интереса и возможной поддержки, насколько было известно Брехту, характерна для его прагматичного подхода к Беньямину, даже учитывая, что порядок имен и доводы в их пользу выбирались с учетом обращения к Брентано. Брехт видел в Беньямине умного, полезного собеседника, временами коллегу и советчика, уважаемого критика, на чью публичную солидарность он мог рассчитывать.
С самого начала их чувства друг к другу были хоть и взаимными, но неодинаковыми. Ставка Беньямина была намного больше – отношения с Брехтом были непосредственно связаны с его планами. Для Брехта знакомство с Беньямином было поначалу почти случайностью, и только в годы эмиграции возник устойчивый интерес. В силу этих обстоятельств (можно сказать – так звёзды сошлись) их отношения то и дело нащупывали пределы возможного, что было вызвано не только разнящимися ожиданиями, но и несходством характеров и ментальностей. Разница – хотя все описания сводятся к клише – объясняется тем, что Брехт, будучи почти на шесть лет младше, производил впечатление более энергичного, задиристого и уверенного в себе человека по сравнению с Беньямином, весьма осторожным и созерцательным – а временами и депрессивным42.
Беньямин постоянно упоминал о проблемах в общении с Брехтом, поначалу с юмором. Так, Беньямин передавал слова своего сына Стефана: «Он и думает и говорит напористо», сказанные после прослушивания грампластинки с записью песни в исполнении Брехта. Беньямин добавлял, что это было сказано «прямо-таки с уважением»106, однако наблюдение было связано с опасениями относительно возможности совместной работы над задуманным журналом. Кроме того, размышлял Беньямин, – «любое сотрудничество с Брехтом предполагает неизбежные сложности. Думается, что кроме меня с ними никто и не сможет справиться»107. Правда, этому пришлось бы посвятить себя целиком.
В июне 1931 года Беньямин встретился с Брехтом в Ле-Лаванду на Лазурном Берегу, где Брехт отдыхал «с целой свитой друзей, занимаясь новыми проектами». В его компании были Элизабет Гауптманн, Эмиль Гессе-Бурри, Карола Неер, Мария Гроссман, Марго и Бернард фон Брентано, также Беньямин познакомился с Вильгельмом Шпейером, автором книг для молодежи. Беньямин участвовал в одном из проектов Брехта, работе над пьесой «Святая Иоанна скотобоен», хотя довольно трудно сказать определенно, каков был именно его вклад: «Мы как раз погружены в начальную стадию работы над новой пьесой»108. В дневнике Беньямина есть сцена, раскрывающая характер его отношений той поры с Брехтом. В изящном автобиографическом отрывке Беньямин описывает, как он гулял в одиночестве, сорвал дикую розу и веточку пиона и приблизился к вилле Mar Belo,
Вернер Фульд совершенно неправильно пытался объяснить притягательность Брехта для Беньямина, противопоставляя «чувственно-природную» харизму Брехта и «духовную» харизму Беньямина (см.