Беньямин и Брехт – история дружбы. Эрдмут Вицисла
зарплат и урезание социальных выплат усугубили общественное недовольство. Правительственный кризис сопровождался кровавыми столкновениями между демонстрантами и полицией и возобновившимися стычками между коммунистами и нацистами. 10 июня 1931 года, за день до кровожадного предложения Брехта, в Прусском ландтаге, региональном парламенте, парламентская фракция Коммунистической партии Германии выступила с предложением вотума недоверия региональному правительству в связи с его соучастием в «политике чрезвычайных мер, ведущей к стремительному обнищанию» населения. Речь члена парламента от Компартии завершилась «призывом к революционным действиям»116.
Бертольт Брехт и Бернард фон Брентано. Отель «Прованс», Ле-Лаванду. Июнь 1931. Фото Марго фон Брентано
Слева направо: Эмиль Гессе-Бурри, Беньямин, Брехт, Бернард фон Брентано и его супруга Марго. Ле-Лаванду. Июнь 1931
Предложения Брехта, в соответствии с философией «дидактических пьес», испытывали общественные устои на прочность. Как заметил Брехт в 1937 году в статье «О теории дидактических пьес», они «основаны на ожидании, что на актера может социально повлиять сценическая реализация определенных видов поведения, жизненных позиций, высказываний и т. п.»117. Брехт продолжал: «Совсем не сложно представлять на сцене поведение и установки, положительно оцениваемые обществом, однако воспитательного воздействия можно достичь и на основе как можно более эффектного представления асоциальных установок и поведения».
Брехт рассчитывал на «воспитательное воздействие» обострения конфликта. В маргинальных зонах общества конфликт приходит в столкновение с другими конфликтами. «Брехт постоянно прилагает усилия, – писал Беньямин, – к тому, чтобы представлять асоциальную личность, хулиганов в качестве потенциального революционера»48. Брехт рассчитывал, что пролетарии, вовлеченные в процесс «ликвидации» 200 тысяч берлинцев, испытают шок познания жестокости системы, и их предназначением станет свержение этого социального порядка49. Насилие, к которому призывал Брехт, было ответом на насилие. Летом 1931 года этот призыв был направлен против режима, чьими единственными правительственными актами были чрезвычайные декреты. Правительство Брюнинга по договоренности с Гинденбургом опиралось на Параграф 48 Веймарской конституции, позволявший отменять действие гражданских прав в случае существенной угрозы общественному порядку и безопасности и «при необходимости использовать для восстановления порядка вооруженные силы». Чрезвычайное положение объявлялось нормой.
Взглядам Брехта на террор присущи черты анархизма. В эссе «В защиту поэта Готфрида Бенна» от 1929 года Брехт попытался описать роль интеллектуала в революции. Занятая им позиция совпадала со взглядами Беньямина, когда Брехт писал: «Часто высказываемое ими [интеллектуалами] мнение о необходимости растворения в пролетариате
SW Bd. 2. S. 369. Конечно, Брехт знал, какие трудности ожидали его на пути к этой цели. Беньямин передает замечание, сделанное летом 1934 г. «Было совершенно невозможно включить в образ пролетарского борца ухватки бродяги, живущего полагаясь на волю случая и отворачивающегося от общества» (Ibid. S. 784).
Возможность обучения через убийство – также одна из тем «Рассказа о смерти товарища» из пьесы «Мать» (