Всё сложно. Юлия Резник
2
– Тесты? Но как… Почему вы мне ничего не сказали?
Я недавно заметила, что в сложные моменты и моменты бессилия человеку всегда нужно во что бы то ни стало их для себя объяснить. Ну, или, на худой конец, найти крайнего. В этой ситуации крайний находится быстро. Олег. Перевожу на него злющий взгляд. Злоба – это тоже обратная сторона бессилия. Наверное, я уже могу по полочкам, лучше всяких психологов объяснить, откуда берутся наши эмоции. Проблема в том, что это не всегда помогает с ними справляться. Зачастую то, что нас жрет изнутри, все равно оказывается сильней. Например, эта иррациональная злость… Он старше, мудрее, опытнее! Значит, именно на нем и ответственность.
– Мам, мы, что, будем говорить здесь?
– Нет! Нет, конечно, извини. Я сейчас, сейчас только… – открываю сумочку. Руки дрожат. Найти ключи среди извечного женского барахла – помад, пудрениц, салфеток, футляров от наушников и очков, кошелька, визитницы, зарядного и непонятно как затесавшейся в мою сумку фигурки от Лего, всегда непросто. А когда руки дрожат от ужаса, кажется, совсем невозможно.
– Дайте я, – звучит усталый голос. Олег забирает у меня сумку и находит ключи там, где они всегда и лежат. В потайном карманчике с замочком. Я кошусь на Котьку. Обнять ее? Или не стоит? С тех пор, как начался весь этот ужас, мою девочку одолевают крайности. Она то не выпускает мою руку из своей, даже когда спит. То кричит, что ей не нужна наша жалость. Ведь она не больная! И, конечно, Котька права, она действительно поправилась. Да только… что там они говорят про тесты?
– Папе я позвонила тоже. Он приедет сюда. Наверное, нужно, как-то его подготовить.
Я застываю в нелепой позе – одна нога согнута, в руке туфля. Тонко выделанная кожа разбухла от влаги. Жаль, если их придется выбросить. Туфли-то от Тома Форда. Мой мозг готов ухватиться за любую глупую мелочь, лишь бы не думать о самом страшном.
– К чему подготовить, Коть?
Я выпрямляюсь, дергаю плечами, чтобы стащить плащ. Мне на помощь приходит зять. Его руки всего лишь касаются одежды, но я вздрагиваю.
– Обычная вежливость, – невесело усмехается он, когда я оборачиваюсь, и разводит руками. Эти взмахи создают колебания в неподвижном воздухе просторной прихожей. Меня обдает легкой волной. Намокшая ткань противно липнет к телу.
– Спасибо, Олег, – замечаю с вымученной улыбкой, чтобы не казаться совсем уж стервой. – Коть, ну, что ты молчишь?! Я же с ума сейчас сойду. Ну?!
– Опухоль вернулась.
– Как же так? Вы уверены?
Да-да, глупый вопрос. Просто мне не хочется верить. Котька закатывает слезящиеся глаза.
– Нет, мам, это мне делать нечего, вот я тебя и прикалываю.
Растираю лицо ладонями. Соберись, Сашка, твою мать! Просто соберись… Кто, как не ты, сможет?
– Мам, ты ж не плачешь, нет? Потому что оплакивать меня раньше срока не стоит.
– Не пори чушь, Котька… Я просто растерялась. Они же сказали, что риск снижается, через полгода. А прошло уже сколько? Считай, почти полтора.
– Вот такая