Сокровище чародея. Анна Замосковная
хотела трезветь, и она стала неистово двигаться, вскрикивая и кусая губу, чтобы не закричать громче.
Быстрым движением Кнэф повалил её на спину. Он входил резкими, судорожными толчками, выдыхая на ухо, переполняя, заставляя забыть обо всём. Мягкие завитки его волос скользили по её лицу, наполняя приступ страсти запахами ванили.
– Ещё, – взмолилась Бера, подаваясь навстречу, обхватывая его ногой. – Давай же…
И вскрикнула от особенно глубокого толчка, отозвавшегося вспышкой удовольствия в каждой жилке, в каждом нерве её тела. Сквозь ослепление яростного наслаждения Бера ощутила, как Кнэф толчками изливается в неё и судорожно стискивает её бедро.
И стало хорошо. Так хорошо, что Бера даже не столкнула его с себя. Просто лежала на мешках, восстанавливая дыхание. Наконец Кнэф завалился рядом. Из-за его бока выглядывала изогнутая рукоять магического кинжала.
В голове Беры прочищалось, и это вынуждало думать, это заставляло осознавать, что только что произошло.
Сидя на своей постели, Бера тискала изодранную подушку: «Я же стонала в голос… О ужас!»
Никогда, никогда она ещё не вела себя так громко. Кровь прихлынула к лицу Беры, жгла уши. Больше всего Беру потрясло, что тогда она была в относительном сознании, должна была понимать, что делает глупость, что им после этого ещё общаться в отряде. В конце концов, она, как и всякий страж, считала чародеев вторым сортом, но остановиться не могла…
Отдышавшись, Бера раскинула руки на мешки, посмотрела на приставленный в угол бочонок и скомандовала:
– Пойдём ко мне. Родители с братом уехали его сватать, слуг распустили, дом в моём полном распоряжении.
Конечно, заплетающийся язык подпортил властность приказа. Завязывая шнурки на штанах, Кнэф проворчал:
– А завтра будешь меня за это убивать.
Бера расхохоталась. Смех душил её, выворачивал рёбра, дёргал мышцы живота. Он был нездоровым – этот смех на грани истерики, и Кнэф ещё давил на неё сумрачным взглядом. В его глазах вспыхивали травянисто-зелёные искры. Бера смеялась, стукая кулаками по мешкам, и облачка муки взвивались в воздух.
Сутулый старик влетел в кладовку, окинул парочку гневным взглядом и заорал, перекрикивая песнопения:
– А ну убирайтесь! Устроили здесь!
– Есть места и получше, – отмахнулась Бера.
Поднявшись и одёрнув платье, она направилась к углу прихватить бочонок, но Кнэф обхватил её за талию и твёрдой рукой направил в дверь. Беру удивила такая поспешность. Потом вспомнила, что чародеек жёстко отчитывают, если их застают со стражами, не приходящимися им мужьями.
«А Кнэфа тоже станут ругать за то, что он вне брака отдался стражу?» – Бера отчаянно сдерживала смех, но он прорвался, и она расхохоталась, сложилась пополам. Что не помешало более высокому Кнэфу вывести её в сумрачный переулок, едва тронутый светом уличных фонарей.
– Бе-ра, – тягуче позвал Кнэф и приставил её к стене, заставил посмотреть на себя.
Она