Клуб 28, или Ненадежные рассказчики. Милорад Кесаревич
физическом смысле. Познакомишь меня с Флорой?
Я запнулся от наглости, от обрушившихся бури и натиска, и притих, планируя детали дальнейшей наступательной операции. «Мешать счастью друга непростительно», – заключил я и самоустранился, решив не переходить ему дорогу, не знакомиться с Флорой первым, оставив «возможность острова, возможность счастья» товарищу, однако организовать встречу предстояло именно мне.
– Легко. Сейчас действуем так: когда она выйдет на бис, подойдешь и познакомишься, намекнув, что букет от тебя. Если на сцене не появится, то пойдем в гримерку: у меня завалялась просроченная корочка журналиста. Я скажу, что корреспондент, пришедший на интервью, а ты мой переводчик. По-французски хоть пару слов связать сможешь?
– Pardonne-moi ce caprice d’enfant, voulez-vous coucher avec moi, ce soir?
Я схватился за черепную коробку:
– Познакомиться, значит, хочешь, а в постель затащить – нет?
Блядь, Джонни, ты еблан!
– Ладно, ладно, я погорячился. Переведу, переведу, но медленно, – отрезал товарищ и рванул обратно к кромке сцены. Брюнетка, скучавшая рядом, пригубила пиво и задумчиво, в никуда, сказала:
– У вас такой красивый голос… Слушала бы и слушала!
– Бог видит, я не виноват, – пожал плечами. Девушка не солгала: вначале женщины влюбляются в мой голос, что бы я ни говорил: цитировал поименно список английских королей, зачитывал руководство по пользованию маршрутизаторами Cisco или стихи Мандельштама, затем – в интеллект, а после им не остается ничего другого, кроме как смириться с моими внешностью и гардеробом.
Брюнетка пришла на концерт с подругами, и подруги, коварно перешептываясь, вытолкали барышню ко мне, настаивая на незамедлительном знакомстве. Передав Ивана Денисовича на поруки Флоры, я проводил брюнетку домой. Желание продолжать общение улетучилось, стоило ей заикнуться, что она замужем и с ребенком, но не против интрижки на стороне. Времена, когда я не считал наличие партнера у девушки преградой для секса, миновали 12 лет назад: с тех пор я ни разу не нарушал завет.
Возвращался домой в растрепанных чувствах. Пассажиры в метро ехали с сердитыми и расстроенными лицами: лысый мужчина ругался по телефону с женой; девушка с косой челкой, громко барабаня по экрану клавиатуры, налгала парню, будто осталась у сестры; киргиз расселся на одиночном сидении, как чингизид, а его спутница стояла у поручня с полной сумкой в руке. И я задумался: «Люди, что с вами такое? В чем ваша беда? Вас дома ждут любящие жены и мужья, горячий ужин, теплая постель. Многие никогда в жизни подобного не переживут, не прочувствуют, не узнают. Так почему вы транжирите доставшуюся радость и совсем ее не цените?» На станции «Марксистская» зашла симпатичная женщина за 40 с очень печальным лицом. Я не выдержал и спросил:
– Простите, что беспокою, красавица, что-то случилось? У вас такие грустные глаза. Хотите послушать потрясающую песню и ваше настроение сразу вылечится?
Предложение смутило женщину, но я, не дожидаясь ответа, протянул наушники и включил песню «Тапочки»