Клуб 28, или Ненадежные рассказчики. Милорад Кесаревич
руками, ведь крафтовый драник – это искусство!
Отужинав, мы загрустили. На блюде сиротливо остывал последний драник, ждущий, что кто-то вспомнит и о нем, протянет руку и подарит счастье быть съеденным, а мы приступили к пиву и великосветским беседам:
– Понимаете, коллеги, женщины непознаваемы, потому что органично противоречивы. Они вечно находятся в подвешенном состоянии, как кубиты в квантовом компьютере, – заметил Аляксей. Я бы доверял земляку: бывший строитель, бывший бармен, бывший цимбалист (он действительно профессионально играл на цимбалах, это не метафора ради редкого словца) разбирался и в архитектуре компьютеров. – Нельзя полюбить женщину и сохранить разум.
– Вы верно заметили, уважаемый коллега, – согласился Михась Сяргеевiч. – Любовь меняет мужчину, и, зачастую, не в лучшую сторону: она делает его слабее. Незаметно, но верно влияет на когнитивные функции головного мозга.
Аляксей отмахнулся:
– Вот поэтому во имя науки я выбираю одиночество с его вечной рефлексией страха социальной неустроенности, но возможностью принимать взвешенные решения и действовать сообразно им, а посему предпочитаю окучивать астральных женщин бальзаковского возраста, но без продолжительных привязанностей.
Я откинулся на стул, переваривая услышанное и дюжину драников:
– Отличный концерт, земляки. Надо повторить! А теперь я баиньки, – вызвал такси. В прихожей накинули по стременной, перекурили у подъезда, и я укатил домой.
Мое предложение поддержали: в следующие полтора года узкая беларусская тусовка в разных составах побывала на трех десятках выступлений и в январе 2019 года добралась до группы «Суперкозлы» в клубе «Punk Fiction».
Январь выдался на удивление теплым: ветер носило по улице, жизнь скулила своим чередом, и за окном расплескалось то неприятное время года, когда ходишь по тротуарам криво не потому что пьяный, а потому что лужи. Пусть я надел добротные ботинки, слякоть и лужицы обходил стороной: мало ли, какой они глубины. Как «пустыня ширится сама собой, и горе тому, кто сам в себе свою пустыню носит», так и дыры в московской плитке множатся и углубляются без причины, и горе тому, кто захочет добраться до дна, ибо дна у столичной бездны нет. Жаль, что даже с таким багажом за плечами не свезло: поскользнулся, зачерпнул жижи по щиколотку и помянул имя собянинское всуе.
Антось Уладзiмiравiч в длинном пальто и однотонных штанах, сливающихся в цельную серую шкуру, поджидал у шлагбаума клуба. «Punk Fiction» находился в арт-квартале, чем-то напоминающем Берлин начала 2000-х годов: низенькие здания советской постройки, когда-то служившие офисами номенклатуре, переоборудовали под барбершопы и тату-мастерские, магазины винтажной и джинсовой одежды, кафе и бюджетные бары. Тут же находились два культовых андеграундных клуба: «Успех» и упомянутый выше «Punk Fiction», в режиме нон-стоп принимавшие толковые, но пока малоизвестные российские группы.
Земляк приехал загодя и успел подмерзнуть: Антось Уладзiмiравiч не надел