Венская прелюдия. Сергей Богачев
с опаской. Вроде и не хлипкий, но при его росте больше маховой сажени[12], мог бы и пошире быть в плечах. Руки небольшие, но крепкие, жилистые. Только левая кисть изуродована, будто под молот попала. Вся в шрамах, пальцы не гнутся. Но если левую руку новый подручный кузнеца прятал под жёлтой кожаной перчаткой, то широкий розовый шрам на голове спрятать без шляпы было невозможно. А какая шляпа в кузне?
Никак Тимофей не мог взять в толк, что за человек – этот новый их помещик. Агафья сказывала – морской офицер, адъютантом служил при большом человеке, а как глянешь на него – так чистый разбойник. Взгляд колючий, пронизывающий. Один уголок рта приопущен, будто злится или едко насмехается. Шрамы эти опять же… Неужто и правда офицер с корабля военного? А бороды не носит, каждый день начисто бреется и усы перед зеркалом подравнивает. Такие моды нынче в Петербурге, но никак не на их выселках.
Но как стал Палыч на малый молот, так сомнения Тимофея потихоньку стали уходить. Удар у этого моряка оказался крепкий, с правильным звоном. Даже при том, что только правой работал. А когда рассказал ему Палыч, что лет тринадцать назад на землях Донского казачьего войска англичане домну поставили, да как он их там инспектировал, так кузнец немало удивился, но зауважал нового своего знакомого. Вона откуда берётся железо… Утёр наш капитан носы инженерам аглицким…[13]
А вторым удивлением Тимофея стал сказ Палыча про паровые машины, что корабли движут, паровозы, молоты могут разогнать до невиданной силы удара. Как оказалось, вовсе необязательно кувалдой махать, чтобы чушку расплющить. Кузнец совсем впал в ступор, когда узнал, что хозяин усадьбы уже её купил, а привезут машину из Петербурга, когда дороги просохнут. Главное – успеть собрать и испытать до урожая, чтобы мельницу запустить.
До зимы Лузгин с Тимофеем поправили все строения в усадьбе, окна привели в порядок, крышу дома новыми листами перекрыли, да в зелёный цвет выкрасили. Фасад оставили на весну. Тем более, что Леонид Павлович имел с Татьяной Борисовной непримиримое расхождение во мнениях по поводу будущего оттенка жёлтого колера.
Дом обер-прокурора Данзаса ожил, потеплел, наполнился добротой, любовью и чудным детским лепетом.
– У кота ли, у кота периночка пухова́… – Агафья почти шёпотом бормотала колыбельную, с пристрастием любящей няньки наблюдая за тем, не дрожат ли веки младенца, глубоко ли заснула девочка.
Дыхание малышки стало ровным и глубоким, маленькие губки шевелились во сне – наверно, девочке приснилась грудь кормилицы или нос мамы, за который она так любит её укусить в самый неподходящий момент.
Агафья аккуратно, так чтобы не скрипнула ни одна половица, привстала со своего стула, но в этот момент идиллия была нарушена. Через открытое окно в детскую ворвался скрип рессор и топот копыт пары резвых коней гнедой масти.
Приятный сон девочки был варварски прерван лихим кучером, решившим, что вот эти все клубы пыли и
Маховая сажень – 1,78 м.
События описаны в первой книге о приключениях капитана Лузгина «Аляска – Крым. Сделка века».