На белой дороге. Леонид Николаевич Глаголев
ничтожно малым перед случаем, и случай этот, когда только мгновенный взгляд в глаза определяет будущее, до сих пор смеётся надо мною…
И вдруг вспомнилось, что сегодня – суббота, что Её особое чувство контроля сна выключено, что будильник остался в Москве. И всё же очень осторожно, с опаской, поднимаюсь, ухожу на веранду и тихонько закрываю двери, продолжаю вспоминать и вспоминать Её взгляд, Её тревогу перед нашими временными расставаниями в будни. Память услужливо возвращает меня в год рождения ребёнка, мы вместе возимся с ним; и вдруг меня как током пронзают Её слова – ну разве ты сможешь бросить это чудо?
Я оторопело спрашиваю – а почему ты думаешь, что именно я на такое способен? Как бы внутренне сдерживаясь, получаю обескураживающий ответ: многие мужчины после рождения ребёнка уходят, семьи распадаются… Она старается не смотреть мне в глаза, но по ноткам Её голоса я догадываюсь, что по этому поводу передумано немало.
Но тут я как-то сразу пересаживаю ребёнка с Её колен на свои, шутливо, вслух делю уже наметившиеся черты детского личика на нас двоих – а носик всё же твой, да и глазки твои, а вот молчаливостью и сосредоточенностью он в меня, да и в целом лицо моё. Она успокаивается, подсаживается к нам, тянет руки к нашему общему сокровищу. А сокровище решает непосильную задачу, на ком лучше восседать, и, так и не решив, хлопает доверчивыми, широко открытыми глазёнками то на меня, то на Неё, улыбается и заставляет нас улыбнуться тоже.
Утро набирает силу, я открываю окошко веранды, и меня сразу пленяют звуки и запахи нашего сада. Влажная и какая-то упругая свежесть как будто касается моего лица, и вместе с нею в комнату входит тончайший аромат плетистых роз, высаженных мною прямо перед полосой оконного остекления веранды. Всего три куста, но они разрослись, им уже лет двадцать. И я начинаю вспоминать ту дождливую осень, когда покупал на выставке неказистые прутики, и Она тогда поинтересовалась: что за грязное недоразумение в пакете?
Это были первые розы, которые я высадил на даче для Неё; потом приобретались саженцы яблонь и ягодных кустарников, роз всевозможных сортов и расцветок, декоративных растений, высевался газон, и уже с трудом помнилось, по какому случаю и чем мне удавалось радовать Её на нашем клочке земли; даты забывались, года летели, но отдельные моменты запомнились совершенно ясно, как будто это было вчера. И мне до сих пор чудится, как раскрывался первый розовый бутон, как на следующий год было уже больше десятка цветков, потом больше и больше, и в какой-то из июлей я дошёл в счёте до тысячи и сбился…
Как же: в том огромном букете зимой, когда я впервые встретил Её, тоже были розы, и неосознанно пришло решение однажды положить к Её ногам столько роз, чтобы можно было сбиться со счёта, и чтобы с каждым годом это повторялось.
Теперь это случилось; в целом облаке роз с конца июня утопает наша веранда, и, если открыть окна, то некоторые плети, упирающиеся в стёкла, окажутся в комнате, и тогда возможно наслаждаться