Мои годы в Царьграде. 1919−1920−1921: Дневник художника. Алексей Грищенко
ботинки английского солдата. На его свист прибежал второй полицейский.
– Приведи мне его в участок, там, увидим…
– Ты рисовал мясной рынок, в то время как без разрешения властей не имеешь права рисовать даже деревья, – говорил мне укоризненным тоном полицейский, который вёл меня. – Чтобы снимать улицу Одессы, фотограф просил каждый раз особенное разрешение у моего покойного отца, – добавил он.
Объясняю мой «футуристический» рисунок, показываю паспорт. Какое счастье, что меня не задержали и не послали воевать вместе с Деникиным!
– Ты, однако, правильно повёл себя, Ключников, – сказал комиссар именно тогда, когда я, как на крыльях, выходил из мерзкого участка.
13 ноября
Новая беда! Рисовал я в Казачьей бухте, сидя на скелете разбитой лодки. Кругом меня крутились неизвестные фигуры, как стая хищников. Отважно приблизились в обществе какого-то старшего и окружили меня толпой. Начался допрос.
– Это большевистский шпион, надо отправить его к коменданту крепости.
– В этот раз, – сказал я себе, – тебе аминь.
Однако чтобы выиграть время, я растягивал дело. Любопытные разошлись.
– Ваш рисунок, – сказал офицер, – непонятный, и над ним надо думать. Порвите его, и я вас отпущу.
– В городе полная нехватка бумаги, поэтому малейший лист для меня дорог.
– Разорвите верхнюю часть.
Я подчинился. Охранник порта, наблюдавший эту сцену, саркастически улыбнулся.
– Они боялись, чтобы вы не делали эскизов. Когда в Севастополе хозяйничали немцы, они снимали каждый угол крепости, даже сняли дно залива…
14 ноября
Мои задержания и приключения досаждают мне, и я укрываюсь в пустынных кварталах в границах белого города, окружённого тёмными отблесками моря. Сегодня я обнаружил мечеть20. У входа две татарки сидели на корточках, одна из них была укрыта чадрой лимонно-жёлтого цвета. Для меня этот цвет является эмблемой Востока; в нём всё его очарование. Однако татарский восток слишком мирный. Мне бы хотелось чего-то более грандиозного и более героического. Как это странно! Тишина наших деревень, широта и монотонность наших степей способствовали возникновению у меня, по контрасту, непреодолимой тяги к драматическому колориту, сложным фонам, фантастической и роскошной.
15 ноября
Вчера, в пору перед сном, я случайно нашёл среди номеров «Нивы» альбом старых снимков Царьграда21. Не спал всю ночь. Растянувшись на полу, крутился из стороны в сторону под солдатским плащом. Строил горячечные планы. Все мечты врывались в мою голову: видеть Св. Софию, мозаики, минареты, завуалированных турчанок, услышать дивные песни, нежную, унылую музыку, жить в фееричной столице, которая столетиями притягивала моих предков. Я чувствую её пульсацию в мельчайших деталях. Вчера молодой художник, мой ученик, сказал, что один из его приятелей поедет в Царьград и, может, привезёт мне краски.
Итак, я покинул Москву, одетый только в мой плащ. Картины,