Воскрешение. Денис Михайлович Соболев
все это создает очень много лишней работы. Будем надеяться, что вправду к лучшему. Да и этот болтун все-таки не один решает. В случае чего его притормозят.
– Ты плохо себя чувствуешь?
– Не волнуйся, – ответил Илья. – Все правда нормально. Почитай еще.
Аня выключила свет, но он все равно не уснул, долго ворочался, кровать казалась жесткой и неудобной. «Изнеженные мы стали», – подумал он, но потом все же уснул. Сон, поначалу размытый, постепенно начал приобретать более отчетливые контуры. Ему снилось густое и синее море, и, погружаясь в сон, он еще успел подумать, что это, наверное, именно то никогда им не виденное море, о возвращении к которому молились его деды, а иногда почему-то даже отец. Но потом Илья понял, что море было другим; во сне он не мог объяснить, почему именно, но твердо знал, что оно другое. На берегу возились какие-то люди с тросами, и их цепочка уходила все дальше в море; они стояли по щиколотку, по колено, по плечи в воде, но и медленно двигались в сторону суши. Вслед за ними из-под воды выползало огромное деревянное сооружение, похожее на крайне топорно сделанную лошадь. Ее голова поднялась над водой, и он с удивлением понял, что это действительно голова лошади. За ней из воды поднялся тяжелый конский круп; потом стали отчетливо видны копыта. Две цепочки уцепившихся за канаты маленьких людей тащили этого нелепого гигантского коня. Конь медленно поднимался над водой, постепенно обнажая свои чудовищные очертания. Неожиданно Илье стало страшно. Он вздрогнул и проснулся.
Илья понял, что мешало ему все эти дни, все эти недели, как песчинка в глазу, которую и не увидеть, и не коснуться, а без зеркала и платка толком и не избавиться. «Их обманут, – подумал он. – Их уже обманывают. Не только этого улыбающегося нарцисса. Все мы стали слишком изнеженными». От бессилия перед изощренным чужим коварством и гигантским колесом истории ему стало так душно и горько, как будто приснившееся ему будущее уже наступило. Он встал, подошел к окну, отдернул штору. Городское небо было темным и бессветным. «В Валентиновку бы сейчас, – тоскливо подумал он, – там хотя бы звезды». Проснулась Аня.
– Ты не спишь? – обеспокоенно спросила она.
– Сплю. Какая-то ерунда приснилась.
– Опять про войну?
– Нет. Просто ерунда. А почему про войну?
– Тебе теперь стала часто сниться война.
– Старею, наверное, – ответил Илья, попытавшись выразить улыбку голосом; он понимал, что на фоне чуть светящегося прямоугольника окна его лица она не видит. Вернулся в постель.
Как ни странно, на этот раз он быстро уснул. Но ему действительно приснилась война. Это было восемнадцатого октября, в то утро его, тогда еще лейтенанта, прикомандировали к какому-то полковнику, который должен был отвезти в Москву документы. Почему-то отвезти их надо было кому-то из аппарата правительства, не по военной линии. «Если меня убьют, – сказал полковник, – папку вы все равно довезете. Как вы это сделаете, меня не интересует. Вы все поняли?»
От фронта до Москвы ехать было всего ничего; так что