Принц Шарль-Жозеф де Линь. Переписка с русскими корреспондентами. Александр Строев
Grand Écuyer, recueillis par ses amis», «Relation authentique d’un voyage outre-mer que sir Léon, Grand Écuyer, entrepris par l’avis de quelques-uns de ses amis»)68.
Франсиско де Миранда, приехавший в Россию и присоединившийся ко двору в Киеве в феврале 1787 г., более чем критически отозвался в своем дневнике о тех, кто в отличие от него добился благорасположения Екатерины IІ и поехал с ней в Тавриду. Сам же он отправился в Москву, а затем в Петербург:
26 марта [1787 г.] Боже мой, до чего же низкий льстец этот Де Линь, он готов ходить на задних лапках!
22 апреля. <…> там я имел продолжительную беседу <…> с бесстыжим распутником Де Линем, который рассказывал, как предавался любовным утехам с госпожой С…б прямо на карточном столе. <…>
Я прочел шутливую эпиграмму, отпечатанную в типографии для увеселения путешествующих. Ее автор – господин Сегюр. Боже мой, каких только глупостей, вздора и лести не содержит этот листок!69
Однако императрица гордилась коллективным творчеством, рассказывала о нем в письмах Гримму и посылала ему тексты. Пользуясь наставлениями принца де Линя и графа де Сегюра, она попробовала свои силы в стихотворчестве, но смогла сочинить только две строчки буриме (о котором Линь напомнил ей в письме от 14 июля 1790 г.):
Покоясь на софе, решеткой окружен,
В беседке золотой хан в думу погружен.
Было создано «Общество незнающих»; Линь, Сегюр, Кобенцль, принц Нассау-Зиген и Дмитриев-Мамонов выписали Екатерине IІ «Аттестат в незнании» и «Диплом о незнании», а та в ответ подтвердила лично свой титул «незнающей». Однако у стареющей императрицы были далеко идущие планы: занять и развлечь сочинительством своего молодого фаворита А. Дмитриева-Мамонова и заодно улучшить репертуар русского театра пьесами на французском языке. Они предназначались для Эрмитажного театра, построенного в 1785 г. Игровое сообщество сделалось литературным и театральным. Царица нашла соавторов, о которых втуне мечтала, посылая французские тексты «Наказа», а затем двух своих комедий Вольтеру, проводя часы в ежевечерних беседах с Дидро.
После возвращения из Крыма августейшая писательница велела всем засучить рукава и приниматься за дело. Она пишет Гримму 3(14) октября 1787 г., что «красный камзол» (прозвище Дмитриева-Мамонова) пошлет ему комическую «пословицу, наполовину мою, наполовину его; у нас их хоть отбавляй и мы решили, что это единственное средство вернуть добрую комедию на театр»70. Она продолжает год спустя, 3(14) октября 1788 г.:
Посылаю Вам две пословицы, сочиненные господином красным камзолом в августе месяце. Продукция авторов эрмитажного театра может уже составить по меньшей мере два тома: пятеро молодцев, видно, только этим и занимаются и наперебой задают друг другу задания: ты вот что сделаешь, велит один, а другой отвечает, а ты вот что; как если бы им за это платили: сейчас четыре пьесы в работе и примерно столько же готово71.
Издание пьес на французском в четырех томах (декабрь 1788 – 1789), подготовленное А. Храповицким, было напечатано в Петербурге в типографии Горного училища в тридцати экземплярах, без указания авторов, места и года издания72.
Сочинения императрицы Екатерины IІ. СПб.: АН, 1903. T. 5.
СИРИО. Т. XXIII. С. 418. Речь может идти о первом варианте комедии «L’insouciant» («Беспечный»), законченной, согласно «Дневнику» А. Храповицкого, секретаря императрицы, осенью 1788 г., или о другой пьесе. А. Н. Пыпин предположил, без достаточных оснований, что это драматическая пословица принца де Линя «Смехотворный любовник» («L’amant ridicule»), первоначальное название «Добрая слава дороже злата» («Bonne renommée vaut mieux que ceinture dorée»), и включил ее в четвертый том «Сочинений Екатерины IІ» (СПб.: АН, 1907. С. 97–108).
СИРИО. Т. XXIII. С. 465.
Recueil des pièces de l’Hermitage. S. l., s. n., s. d. [Saint-Pétersbourg, 1788–1789].