Цветовое поле города в истории европейской культуры. Юлия Грибер
как власть должностного лица, обычного гражданина республики, в руках которого лишь благодаря его личным заслугам, доверию сената и народа оказались сосредоточенными несколько магистратур. Еще в конце II в. до н. э. в Риме не было частных домов, которые стоили бы больше шести тысяч сестерциев. Богатство было желанным, но в то же время считалось каким-то нечистым и постыдным. На первом плане стояло представление о нравственном и должном. Не случайно здесь неоднократно принимались сумптуарные законы (законы Клавдия 218 г. до н. э., Оппия 215 г. до н. э., Гая Орхидия 181 г. до н. э., Фанния 161 г. до н. э., Лициния Красса 131 г. до н. э., Цезаря в 59 г. до н. э. и др.), ограничивавшие излишнюю роскошь (а цвет считался роскошью) в обстановке, одежде, быте. Один из самых известных ранних законов против роскоши был принят народным собранием в разгар трудной для Рима второй Пунической войны (218–201 гг. до н. э.) и запрещал женщинам носить драгоценности больше чем на пол-унции золота, появляться в цветных одеждах и пользоваться повозками[49]. Вводимые лишь на время, такие законы полностью исполнялись. Их условия соблюдались даже после их отмены, а сама отмена вызывала неодобрение значительной части граждан и сенаторов, поскольку моральная санкция, в них заложенная, для людей существовала раньше и продолжала жить еще очень долго.
В результате действия этой моральной санкции городские центры, задуманные как единые, насыщенные общественными постройками ансамбли, резко контрастировали по цвету с жилыми кварталами. И этот яркий цветовой контраст был не случаен. Он должен был создавать иллюзию того, что город принадлежит его гражданам. Выделяясь на бесцветном фоне, роскошь общественного пространства играла в практической жизни древнего общества несравненно большую роль. Такая цветовая структура должна была выражать демократические начала, которые были свойственны идеологии полисов, т. е. делать ее пространство подлинно народным. В подсознании народа она поддерживала уверенность в том, что город принадлежит общине как целому и составляет условие ее выживания (выживание же общины составляет смысл жизни). И хотя такая уверенность, как правило, не опиралась на актуальный опыт, хозяйственный, политический или идеологический, именно она определяла распределение цвета в городском пространстве. Цвет выполнял здесь очень важную функцию: помогал установить социально-культурную однородность, немыслимую в рамках полиса и практически отрицавшую его[50].
Строительство зрелищных сооружений необходимо было не только для завоевания популярности у народа, но и для управления им, для поддержания определенной нормативно-ценностной иерархии.
Создаваемое для народа, публичное пространство было зрелищным, театральным, сформированным средствами синкретичного искусства древнего общества. Архитектура выполняла очень важную функцию в городской жизни в неразрывном единстве с изобразительным, сценическим, литературным, музыкальным искусством. Скульптура
Кнабе Г.С. Указ. соч.
Кнабе ГС. Указ. соч.