По дорожке в рай. Зарисовки о жизни детей-инвалидов и о православной вере. Юлия Беликова
Он с небольшой хромотцой, но это так, мелочи. Главное, он ходит сам!
Наши мамочки начинают прикладывать своих деток к могилке. Вову на костылях тоже подводим, спешно набираем земельки.
– Мама, а нам земли? – волнуется Фрося.
– Так у нас пакетика нет, – отвечаю я.
Тогда кто-то дает ей синенький бахил, и она, счастливая, насыпает земельки в него.
Отправляемся в домик матушки Сепфоры, где она жила на склоне лет и молилась. В домике толчется уже другая группа паломников, и нам там всем тесновато. Кое-как протискиваемся в комнатку матушки и сажаем на кушеточку, где она спала, неходячих и больных деток. Четырехлетний неходячий Костик заваливается на кроватке на спинку, и так ему там хорошо: лежал бы себе, казалось, да и лежал бы. Я мажу деток и мам с бабушками маслом из лампадки, стоящей у икон матушки.
Оказалось, что не все дошли с нами в домик, некоторые растерялись по лавкам и храмам.
В домике дети ныряют в вазочку с конфетами, которая всегда наполняется для того, чтобы все угостились. При жизни матушка Сепфора каждому раздавала конфетки – пустячки, как она их называла. И побивала всех палочкой, которую она натирала иорданской водой и смазывала святым маслом. Так она выбивала из людей нечистую силу.
К сожалению, палочка сейчас висит под стеклом, но было время, когда всех приходящих к матушке в домик послушницы постукивали по спине. Говорят, паломники чуть не растащили палочку на сувениры, поэтому ее и убрали под стекло.
Настя прикладывает Машины больные ручки к этой палочке под стеклом, и они долго стоят с ней так и молятся.
– Не расскажете ли вы нам что-нибудь о матушке? – спрашиваю я смотрительницу домика.
– А стоит ли? Ваша группа уже вся разбрелась. Купите лучше буклетик, там все написано, – говорит она и показывает мне небольшую книжечку.
– А сколько она стоит? – спрашиваю я.
– Сто рублей.
– Ясно. Жалко. У меня уже и денег больше нет, – огорчаюсь я.
– А кто у вас богатенький? Пусть и купит, – подхватывает она.
Меня коробят эти слова, и я смущаюсь. Но куплю, думаю, хоть акафист за 40 рублей. Это мои последние деньги. Смотрительница, видимо, передумав, говорит:
– А знаете? Возьмите так, это – подарок! И сами почитаете, и своим расскажете.
Я великодушно раскланиваюсь и спрашиваю:
– А где сейчас дочки матушки Сепфоры?
У матушки при жизни было четыре дочери, я читала об этом раньше.
– Одна умерла схимницей. Вторая монашество принимать отказалась, посчитала себя недостойной. Дочка Ксения, старая схимница, живет у нас за оградой монастыря, в богодельне. Ей уже 90 лет. А где последняя, и не знаю.
И я еще раз с чувством уважения думаю о матушке Сепфоре, ведь она и сама дожила до 109 лет. И когда ей уже сложно было стоять на службах, она била свои ноги палочкой, наверное, той самой, и приговаривала: «Стойте,