Девушка с пробегом. Джина Шэй
они с моей мамочкой меня хотят замуж выдать?
– Я им выдам, – мрачно бурчит мой дивный Аполлон, а потом оглядывается и тянет меня за цепочку наручников на запястьях, увлекает к своей машине. Все-таки не передумал.
– Господин похититель, – я говорю это настолько жалобно, что даже сама себе не верю, а Станиславский бы меня вообще сжег за такую паршивую актерскую игру, – разрешите маме позвонить? А то она волноваться будет.
– В машине позвонишь, так и быть, – милостиво соглашается Давид.
– А у тебя в багажнике сеть хорошо берет?
– У меня в багажнике банка краски, антикварный смеситель и три рулона обоев. Прости, богиня моя, но ради тебя они двигаться не будут. Придется тебе поехать в салоне. – На этих словах Давид распахивает дверцу машины.
– Это не по канонам, – я капризно оттопыриваю губу. – Что за похищение такое? Рот кляпом не заткнул, в багажник не засунул. Никуда не годится.
– Эй, ты вообще жертва, и выпендриваешься? – Давид задирает свою дивную бровку. По ощущениям, он очень жалеет, что кляпа у него нет. А сам дурак. Надо было нормально в секс-шопе закупаться.
– А то, – я энергично киваю головой. – Я на тебя жалобу напишу в Ассоциацию Защиты Прав Жертв Неправильных Похищений. Они тебя засудят.
Я, наверное, дура, да? Тут абсолютно левый, почти незнакомый мужик творит какую-то дичь, а я по-прежнему… зебра, и по-прежнему ржу.
Но просто я интуитивно ощущаю, это все не всереьз. Мой кудрявый прелестник развлекается и креативит, а мне это забавно. Иначе я бы уже на него рявкнула и свинтила куда-нибудь в закат, например, к той же дворничихе. Шутки шутками, а будь угроза серьезная – баба Клава на помощь бы пришла. Она у нас тетка боевая.
Давид тянет меня к себе, прихватив за собственный шарф, снова целует.
И каждый его поцелуй – новый вкус моего совершенства. Сейчас – хмельной и медовый, насыщенный, как деревенская медовуха. Ох, какой же вкусный мальчик. Не напьешься им.
Интересно, у него когда-нибудь вкусы кончатся?
– Ты что-то с чем-то, Надя, – шепчет мое совершенство, а потом все-таки кивает мне, чтобы я села в машину.
Взаимно, мой сладкий, это у нас с тобой взаимно.
О том, вестись ли мне на все это, я еще пару секунд размышляю. Я ж домой собиралась, у меня там портрет недописанный, и что я завтра – недосохшую картину повезу?
А у моего Аполлона такие зачарованные и голодные глаза…
Ладно, черт с ним, так и быть – подарю ему этот вечер. Все равно – последний день у нас с ним будет завтра, так ведь?
В машину я сажусь. По королевски величественно опускаюсь в кресло рядом с водителем и опускаю скованные наручниками запястья на коленочки.
Давид же закрывает за мной дверь, огибает машину и ныряет за руль.
Глаза блестящие, кудри живописно растрепанные…
Нет, это ветер на улице, это не я ему волосы так бесстыже взъерошила, совсем нет. Клянусь! Эй, почему вы мне не верите, а?
– А пристегиваться кто будет? – педантично