Богиня в спортивном костюме. Инга Максимовская
отлетел к стене, разбрызгивая вокруг себя отвратительную оранжевую жижу, стакан с которой так и не выпустил из рук.
– Ах ты, шлюха,– заорал обиженный бывший бойфренд. Я успела увернуться. Стакан просвистел рядом с моим ухом, и ударился в плазменную панель, висящую за спиной Альбины.
– Олеся, тебя Борис Ефимыч вызывает,– проблеяла Альбина, так и застыв с телефонной трубкой возле уха, и при этом оценивая масштаб разрушений.
– Спасибо,– сказала я спокойно, и расправив плечи, гордо продефилировала мимо сидящего на полу Романа, подавив желание плюнуть в него, и точно зная, что Дядюшка Ау вызывает в свой кабинет только для того, чтобы сообщить об увольнении. В других случаях он сам приходит. Точнее, снисходит, как божество к изнуренному тренировками народу.
– Заходите, Олеся Игоревна,– официально пригласил меня Дядюшка Ау в свой кабинет. Вот цирк то. Секретутка Дядюшки Ау, а по совместительству еще и исполняющая роль кабинетной подстилки, ехидно ухмыльнувшись, показала куда я должна пройти. Да уж. Я знала, конечно, что мое место работы настоящий серпентарий, но чтобы настолько. И сплетня о моей беременности как быстро дошла до всех. Быстрее чем эбола в Африке распространилась.
– Олеся, ты знаешь, что я тебя уважаю. И уверен, что ты бы могла принести нам победу.
– Слушай, Ефимыч,– прервала я,– не стоит меня в плечо целовать.
– Не понял, – замер начальник. Конечно он не понял. Он вообще редко сразу суть схватывает.
– Анекдот такой есть,– произнесла устало, чувствуя, что мои моральные силы уже на исходе,– забудь. Это означает, что не надо начинать издалека.
– Ну не надо, так не надо. Я держал тебя тут, потому что надеялся на твою победу – а это, на минуточку, престиж заведения до заоблачных небес бы подняло. А теперь мне нужно воспитывать новую чемпионку, и для этого мне нужно место. Твое место Олеся. Потому, прошу тебя, только без скандалов, пиши заявление об увольнении.
– Не имеешь право. Любой суд тебя так взгреет, за то, что ты уволил беременную женщину,– блеснула я познаниями юрисдикции.
– Ну, тогда я тебя уволю по статье,– спокойно усмехнулся Ефимыч,– за дебош. Еще и сдеру с тебя денег за разбитую плазму.
– Стакан кинул Ромка, вообще-то,– сказала уже не очень уверенно.
– Да? А Альбина скажет, что ты. В общем, заявление возьмешь у моего секретаря. За расчетом придешь в день зарплаты. И Ромку не трожь, больше. Он и так от тебя натерпелся. Надо же, кто бы мог подумать, что ты такая…– замялся начальник.
– Какая? – прищурилась я.
– Ветренная. Свободна.
Из кабинета Бориса Ефимыча я выпала в предобморочном состоянии. Ну вот, и работы лишилась, и славу дурную заработала. Что дальше? До сегодняшнего дня ничего более унизительного со мной не происходило. «Засужу»,– билась в голове злая мысль, когда я как заядлый спринтер неслась по тротуару в сторону дома. Машину брать не решилась, потому что была в том состоянии, когда вглядываешься во все мало-мальски