Жанна де Ламотт. Михаил Волконский
я решил не обращать внимания на эту неделикатность, потому что между нами, джентльменами… знаете… это наплевать, как говорила королева Мария Антуанетта… Мой милейший Саша Николаич велел мне не стесняться в деньгах, лишь бы откупить молитвенник, но оказалось, что букинист, которому я спустил молитвенник, успел уже продать его господину Орлецкому, а тут еще, как нарочно, аукцион у этого господина, вот я и подоспел…
– И торговали на деньги господина Николаева?
– Истина говорит вашими устами!
– И не постеснялись дать тысячу восемьсот рублей?
– Такова ширина моей натуры!..
– Ну, благодарю вас за сведения… Мне пора отправляться…
– Куда же вы? – с некоторым сожалением протянул Орест, – вы бы лучше велели дать мне еще водки, а я бы вам рассказал о нашем пребывании в Голландии…
– Как-нибудь в другой раз. Теперь я тороплюсь. У меня дела. Вас где можно найти?
– В доме Александра Николаевича Николаева…
– У него свой дом?
– Да. На Невском проспекте, двухэтажный каменный, недалеко от Аничкина моста, с садом… Так вы положительно уходите?
– Ухожу.
– Значит, дальше мне на свой счет пить?.. Грустно! Вы, может быть, на бильярде играете? Хотите партию?..
– Нет, благодарю вас…
– Жаль! Вы – отличный собеседник…
Но Люсли не стал дальше слушать, а простившись с Орестом, ушел из трактира. После его ухода Орест приказал половому:
– Принеси мне теперь графинчик за мой собственный счет…
6. Тень прошлого
Выйдя из трактира, где он только что беседовал с Орестом Беспаловым, Люсли выказал поспешность необычайную. Он вскочил в карету и крикнул кучеру:
– Как можно скорее домой!
Домом Люсли оказалась гостиница в Новоисакиевской улице, куда и привезла его карета во весь дух, потому что он то и дело подгонял кучера.
Люсли занимал номер в дорогом нижнем этаже и быстро прошел к себе.
Его ждал высокий благообразный старик с длинною седою бородой и волосами, выбивавшимися из-под черной шапочки, которую он не снял и в комнате. Одежду старика составлял длинный черный немецкий оберрок старинного фасона, и по-старинному же на его ногах были чулки, башмаки с пряжками и короткое исподнее платье.
По виду старика можно было принять за ученого восемнадцатого столетия, как бы случайно забытого на земле в девятнадцатом веке. Он сидел в большом кресле спиной к окну, так что мог сразу же разглядеть вошедшего Люсли.
Последний, войдя, поклонился так, точно хозяином здесь был не он, а ожидавший его старик.
– Ну что? – спросил тот, не отвечая на поклон Люсли и лишь пристально уставившись на него своими горячими, как уголья, глазами. – Молитвенник куплен?
Люсли, видимо, не ожидал ни такого сурового тона, ни такого определенного вопроса. Он остановился и почувствовал, что бледнеет и как невольная дрожь охватывает его. Подобного пронизывающего взгляда он еще никогда не видел.
– Нет, –