Любовь и прочие «радости». Юлия Резник
из них? – терпеливо повторила Ольга и пошатнулась. Только тогда Тихон понял, что известие о скором прибавлении в семействе нелегко далось не только ему одному. Может быть, он бы осознал это раньше – увидев, например, как она побледнела, да только ни черта же не разглядеть было под этой гребаной грязью!
– Эй-эй! Отставить умирать… – пробормотал он, подхватывая Ольгу на руки. Дерьмо! Не надо было на нее это вот так вываливать. Ну, мало ли – слабое сердце у человека, да все что угодно ведь может быть! Вот вечно он так – резкий, как понос. В строительстве десять раз все перепроверял, прежде чем что-то сделать, а в личном… Рубил с плеча. И с возрастом все только усугублялось.
Безошибочно определив расположение комнат, Тихон вошел в совмещённую с кухней гостиную и сгрузил ношу на диван. Ноша слабо запротестовала.
– Что? – стараясь контролировать собственный голос, поинтересовался Гдальский.
– На голове краска… Диван испорчу… Нужно под голову что-то.
Мужчина выругался под нос. Диван ее, бл*дь, волнует! Сделал несколько жадных вдохов, чтобы успокоиться. Осмотрелся. На крючке у раковины висели полотенца. Он схватил несколько и, вернувшись, положил Ольге под голову.
– Спасибо…
– Скорую вызвать? – проигнорировал Тихон её благодарность.
– Нет. Мне уже немного получше.
– Часто у тебя такое?
– В первый раз.
Язык Ольги как будто ее не слушался. А потому все, что она говорила, доносилось до Тихона приглушенно, смазанно, как сквозь вату. Так нельзя было сыграть. Она действительно переживала. Нет, он, конечно, хотел, чтобы и «та сторона» помучилась, но свести в могилу её точно не собирался.
У него вообще шок случился, когда он увидел ту фотографию в её профиле. Тихона словно подорвало. Он даже не успел толком обдумать, что сделает или скажет. Ринулся к ней, в чем был. А теперь чувствовал себя дурак дураком. И лезло всякое в голову. Например, то, что она сама, наверное, родила очень рано. Ну, вот, сколько Ольге сейчас? Тридцать пять – потолок. Он бы дал меньше, но не в десять же лет она сподобилась?! Как бы то ни было, а родила она совсем молоденькой. Может быть, в возрасте его Катьки. Так какого черта не научила сына предохраняться?! Знала ведь, как оно! – снова завелся Гдальский.
А между тем Ольга пошевелилась. Попыталась привстать, но вышло не очень.
– Лежи! Куда ты собралась?
– В ванную, – облизала розовые губы Ольга. – Мне это все смыть надо, не то волосы сожгу.
Тихон снова выругался. Провел широкой ладонью по заросшей щеке. Склонился над Ольгой:
– Обхвати шею. Донесу тебя, горе луковое!
Он в жизни никого на руках не таскал, а тут – второй раз за каких-то десять минут. Она хоть и худенькая, но достаточно тяжелая. А у него спина, между прочим, сорвана! Он-то до того, как на ноги встал, кем только на тех стройках ни батрачил. Поднялся с самого низа. И это задевало больше всего! То, что он сам поднялся, и так бездарно все про*бал.
Гдальский поставил Ольгу в ванну. Другую, не ту, где прорвало трубы. Открыл кран.
– Садись! –