Апокалипсис и кот. Ник. Вулкер
в ту же бесформенную субстанцию, из которой появился. Достигнув картины, темная субстанция с красными горящими глазами-угольками стала уменьшаться, погружаясь в нарисованную реку. Гас продолжал наступать – он шипел и прыгал на стену, пытаясь достать когтями до картины, до тех пор, пока субстанция полностью не скрылась в нарисованных водах.
Поняв, что Егор исчез, Максим обрел возможность двигаться. Не сводя взгляда от зеркала, где по-прежнему вместо себя он видел противоположную стену с картиной, он медленно поднял руку и пошарил на стене справа от зеркала, пытаясь нащупать выключатель. Щелкнув выключателем, Максим на секунду зажмурился от яркого света. Открыв глаза, он посмотрел в зеркало и увидел, что снова отражается в зеркале.
Гас сидел в центре кровати. Максим погладил его по голове, потом подошел к стене и провел по ней пальцем. Стена была очень холодной, словно Максим сейчас трогал лед. Такой же холодной оказалась и картина, особенно река – в том месте, откуда появился Егор.
Максим взял Гаса на руки. Гас не сопротивлялся, он был очень слабый и холодный. Максим завернул Гаса в свою толстовку. Он держал его на руках, прижимая к себе, и ходил от стены к стене, опасливо поглядывая на картину. Наконец, Гас подал голос и зашевелился. Тогда Максим положил его на кровать, сверху накрыл одеялом, а сам спустился на первый этаж. Он на цыпочках прошел мимо спящей Натальи в ресторан, оттуда попал на кухню, где нашел переноску Гаса, а рядом с ним – пакетик с кормом и блюдце с водой. Он нашел в холодильнике молоко, налил его в блюдце, разогрел в микроволновке, и так же – на цыпочках, чтобы не разбудить Наталью, вернулся в свой номер. Гас ждал его, высунув голову из одеяла. Едва Максим вошел в номер, как он сразу же подал голос, еле слышно мяукнув.
– Сейчас, бро, – сказал Максим, раскладывая перед Гасом еду – блюдце с теплым молоком и корм, который он выложил в хрустальную пепельницу. – Сейчас ты у меня восполнишь потраченную энергию. Давай, налетай.
Гас буквально накинулся на еду. Он то жадно пил молоко, то ел корм, то снова пил…
– Ты молодец, геройский кот, – сидя рядом, шептал Максим. – Ешь, бро, ешь.
***
– Ой, не знаю, не знаю. Лерочка ведь онемела – молчит уже одиннадцать дней. И не двигается. И не спит. Лежит и смотрит в потолок с раскрытым ртом, – главный врач больницы, где лежала Лерочка Бочкова, Геннадий Ильич Крысин встал, походил мимо Максима, потом снова сел. – Вы просто зря потратите время, уверяю вас. Мы перевели ее в палату интенсивной терапии, ведь ее состояние ухудшается. Сами понимаете, на парентеральном питании далеко не уйдешь.
– Извините, Геннадий Ильич, а что такое парентеральное питание? – поинтересовался Максим.
– В вену вводим смеси через капельницу, ведь сама Лерочка не может глотать. А зондом пробуем кормить – срыгивает. Глотательный рефлекс исчез, а рвотный сохранился.
– А диагноз? Вы же, наверное, поставили ей какой-то диагноз?
– Конечно, –