Весна в Ялани. Василий И. Аксёнов
У другого, тоже молодого парня, только весной демобилизовавшегося со срочной службы, очумевшего после двухмесячного беспробудного загула ещё перед заездом на деляну, как результат, последствие, случилось что-то вскоре с головой: ушёл от балка, к ручью за водой, так ли куда-то, прогуляться, и заблудился – нашли его через две недели возле Маковского, за шестьдесят километров от деляны, еле живого, – местный охотник обнаружил и вывел в Маковское. У третьего, сорокалетнего мужика, желудок сильно разболелся, как-то добрёл он до Ялани, яланская фельдшерица вызвала машину «скорой помощи», и доставили его в елисейскую поликлинику, дня через три отправили в Исленьск. Рак у него, как после Коле сказал Фёдор, выявили, недолго жить ему, дескать, осталось. С этой бригадой у бизнесмена не получилось, другую будет набирать. Не так-то просто это сделать. Большинство парней и мужиков допенсионного возраста вербуются на севера, в вахтовый посёлок Ванкор в частности, – не соблазнишь их малыми деньгами. Нашлись бы, конечно, желающие через не хочу – себя и семьи кормить надо, не грабить же или не побираться Христа ради – пойти и в лесорубы. Идут к кому-то. Да Фёдор вот не балует людей зарплатой.
Пятого января, ранним утром, затемно ещё, привёз Фёдор сюда же, на пустующую лесосеку, Колю, вытащив его, тёпленького, из постели, опохмелиться дома не успевшего, показал, что охранять, где ему жить, где можно взять дрова и где находятся продукты. Колю – вручив ему бутылку водки на поправку и попросив его не напиваться до беспамятства, то есть до чёртиков, – оставил, а сам уехал – дел по горло.
На Старый Новый год, под вечер, с песней «Вот кто-то с горочки спустился, наверно, милый мой идёт…» и с тремя бутылками неразведённого спирта, приобретённого в долг у яланского камирсанта Колотуя, под заливистый дружелюбный лай Верного, обрадовавшегося появлению здесь, среди почти космического одиночества, знакомых ему людей, нагрянули из деревни к Коле его приятели: Флакон, Электрик и сожительница Электрика Рая. Рая дня через три ушла в Ялань, протопить в доме печь. Флакон, шарясь от похмельной тоски и безделья да по привычке воровской закоренелой, обнаружил в балке, в котором хранились продукты, мешки с сахарным песком и предложил тут же товарищам поставить бражку. Коля промолчал, а Электрик обрадовался предложению и поддержал эту задумку. Коле осталось только согласиться. Объявили ему товарищи, что пойдут в Ялань, через неделю, мол, вернутся. Не обманули. Вернулись дней через пять с пачкой дрожжей, с тремя трёхлитровыми банками забродившего смородинового варенья и трёхлитровой банкой молотой черёмухи. Освободили от круп, макарон, разных приправ и вермишели шесть алюминиевых фляг и завели в них, натаскав с ручья родниковой воды, бражку. Опять ушли в Ялань – делать, мол, без спиртного нечего им, скучно, заняться нечем, – опять пришли дней через пять и жили чуть не до сих пор тут.
Ушли – раз нет их здесь. Когда ушли, не помнит Коля.
– Дня три назад, наверное. Не позже. Следы бы были… занесло.
Поискал Коля – на столе, на полу, в чугунной печке, в карманах пиджака и телогрейки, – что покурить бы. Даже