Проходящий сквозь стены. Александр Сивинских
все-таки посадили на самолёт.
Я предупредительно поддёрнул рукав, показывая ему часы:
– Сейчас они, должно быть, на подлёте к Хабаровску?
– Вряд ли, – холодно проговорил он. – На Пекинском рейсе сверхзвуковых самолетов нету. И третье.
– Гиммель, – подсказал я, уже откровенно резвясь.
– Если желаешь, – его голос вдруг наполнился тёплым молоком и мёдом. – Так вот, гиммель. Третье, последнее, оно же главное. Ты расшалился, Павлуша. Твоё поведение становится всё более отвратительным. Грубишь беспрерывно. Приказы начал нарушать. Я, конечно, добр нечеловечески, отходчив нечеловечески и воистину ангельски терпелив. Но любому терпению когда-то приходит предел. Берегись. Видит небо, – тихо и оттого по-настоящему грозно сказал он, вздымая руки к потолку (мне показалось на мгновение, что не стало над нами ещё одного этажа, чердака и крыши, а нависло над нами огромное низкое небо, которое всё видит и всё запоминает), – ещё чуть-чуть, Паша, и я отдам тебя ламиями. Их до крайности заинтересовал вопрос, был ли Убеев прошлой ночью единственным нашим агентом в «Скарапее». Моё «клянусь, да» почему-то совсем их не убедило.
Он плеснул себе кофе и опустил к чашке глаза.
– Сулейман-ага, – потерянно пробормотал я. – Уважаемый! – Он обжёг меня коротким взглядом, полным печали и гнева. Подумал, что я продолжаю язвить. – Я это… Господи, да не высыпаюсь я, вот и всё! Мне же необходимо много спать, иначе надорвусь. Ведь не железный я, не каменный. Даже не дух. Человек. Всего лишь.
– Паша, – мягко сказал он. – Я всё понимаю. Пойми и ты. Надо потерпеть. Ты молодой, сильный, выносливый, ты справишься. А отдохнёшь, когда окончательно отвяжемся от аспидов и с Софьей закончим. Обещаю. Но сейчас по-другому просто нельзя. На кон поставлено слишком многое. Ну, по рукам?
Я кивнул и ожесточённо принялся намазывать на круассан масло.
Разговор с шефом здорово выбил меня из колеи. Настолько, что, встретив Жерарчика, я вместо ставшего уже привычным приветственного пинка совершил небывалое: машинально подхватил его на руки, погладил и сунул за пазуху. Бес притих в полном недоумении.
– Когда мы должны быть у Софьи?
– В десять.
– Правильно, в десять, – задумчиво сказал я. – Сейчас половина седьмого. А я уже больше часа на ногах.
– В такую рань? С ума сойти! – сочувственно пискнул кобелёк.
– Ты прав, – согласился я. – Это невообразимо. Зато, с другой стороны, времени впереди навалом. Поэтому я немедля иду домой. Мне срочно требуется принять душ и переодеться. Представляешь, я спал в одежде!
– С ума сойти! – снова воскликнул Жерар.
– Только я тебя умоляю, не нужно делать этого прямо сейчас, – попросил я и неожиданно для себя добавил: – Хочешь пойти со мной?
– А можно? – скромно спросил бес.
– Пожалуй, – признал я, прислушавшись к собственным чувствам. Мне действительно не хотелось сейчас оставаться одному. И