Поэтика русской идеи в «великом пятикнижии» Ф. М. Достоевского. Олег Сыромятников
же, что и всегда, но говорит иначе.
Определяя главную идею творчества Достоевского, В. Н. Захаров пишет: мечта ««восстановить и воскресить человека!» <…> была сокровенной идеей творчества Достоевского от «Бедных людей» до «Братьев Карамазовых»»[93]. Исследователь говорит о сложном пути воплощения этой идеи в романе: «Достоевский задумал один – написал другой роман»[94]. В результате идея воскресения одного человека приобрела значение русской идеи: «В осмыслении состояния и роли России, идей и действий людей состоит новая миссия героя»[95]. К сожалению, это замечательное наблюдение не получило дальнейшего развития, направление которого указал сам исследователь: «Важную роль в понимании романа играют символы, которые становятся атрибутами внутренней темы (у нас – внутренней идеи. – О. С.) романа»[96]. Очевидно, что русская идея, являясь фило софемой-символом спасения России, может быть выражена лишь на символическом уровне. И Достоевский понимал, что любая попытка раскрыть эту символику прямыми понятиями непосредственно в художественном тексте неизбежно повредит художественности.
Пик исследовательского внимания к роману в постсоветское время пришёлся на середину 1990‑х годов. В обстоятельной работе В. А. Свительского[97] рассматриваются основные подходы к изучению романа в XX веке. Исследователь указывает на ряд наиболее значимых наблюдений над сюжетом, композицией и поэтикой романа за всю историю его изучения. Так, В. Ф. Ермилов ещё в 1956 году отмечал «наличие двух неслаженных романов в одном»[98]. И уже в наше время В. Е. Ветловская говорит о «взаимодействии двух сюжетов в романе – внешнего и потаённого внутреннего»[99]. На «резкое изменение типа повествования» со второй части романа указывают К. А. Степанян[100], В. Н. Захаров и многие другие исследователи.
Другой важной проблемой стало сопоставление главного героя романа со Христом. Указывая на определённую «долю условности и метафоричности в формуле «Князь Христос»»[101], Свительский говорит о необходимости «отвести попытки приписывания Мышкину высокой миссии Христа. Каждый благородный человек, не порывающий с идеалами и правилами добра, стремящийся их осуществить, в какой-то мере повторяет <…> путь Иисуса Христа. Но возможности его не Божьи, а человеческие…»[102]. Об этом же говорит и Степанян: «Любой положительно прекрасный человек будет, как Христос, что таит в себе очень большие метафизические опасности – ведь похожим на Христа, но не имеющим Его божественной природы, будет Антихрист»[103]. Поэтому, оценивая слова Достоевского «КНЯЗЬ ХРИСТОС», нужно понимать, о каком Христе идёт в данном случае речь.
Свительский отмечает ряд работ, посвящённых художественной полемике Достоевского с идеями европейской просветительской
Захаров В. Н. Имя автора – Достоевский. Очерк творчества. – М.: Изд-во «Индрик», 2013. – С. 299.
Там же. – С. 272.
Захаров В. Н. Имя автора – Достоевский. Очерк творчества… – С. 286.
Там же. – С. 293.
См.: Свительский В. А. «Сбились мы, что делать нам!..»: К сегодняшним прочтениям романа «Идиот» // Достоевский и мировая культура, Альманах, № 15.– СПб.: «Серебряный век», 2000. – С. 205–231.
Там же. – С. 208.
Там же. – С. 217.
Степанян К. А. Явление и диалог в романах Ф. М. Достоевского. – СПб: Крига, 2010. – 400 с.
Свительский В. А. «Сбились мы, что делать нам!..»… – С. 220.
Там же. – С. 224.
Степанян К. А. Явление и диалог в романах Ф. М. Достоевского… – С. 149.