Поломанные Константы. Ирина Крыховецкая
Слишком смело… слишком, впрочем, они дворяне! Личный представитель Императора Алекс Ганарник заявил публично, что наследница жива и находится на воспитании при императорском дворце, под опекой самого Императора. Достигнув семнадцатилетнего возраста, она сможет полностью распоряжаться своими владениями, а пока ее воспитанием занимаюсь я (а не королевский совет), хотя я должен каждые полгода делать отчет о ее самочувствии и каждый месяц высылать фотографию. Что будет с маленькой княгиней, мне неизвестно. Жаль девочку. Впрочем, ее состояние заморожено, никто не посмеет прикоснуться к владениям Турбиных из-за возможного нарастания недовольства сильных мира сего. Подмена девочки невозможна ввиду огласки всех физиологических и биоданных. Я думаю, посылаемые мной фотографии будут появляться на страницах газет, дворянству необходима Турбина, она уже превратилась в какой-то символ… Генерал Торин предупредил о неприкосновенности ребенка. Что ж, княгини мне только и не хватало, к тому же я устал от постоянно передаваемых солдатами писем от дворецкого Турбиных с ультиматумами на высокосветском языке…»
Рута замолчала.
– Вот это да! – еле выговорила Юна. – А Алиса тебя дерет как Сидорову козу. Но тебе уже исполнилось семнадцать!
Рута словно очнулась и странно, ошарашенно посмотрела на Юнону:
– Что же со мной будет?
– Не знаю, Рута. Но у тебя, оказывается, столько денег, столько власти…
– Тогда почему я здесь? – Рута недоуменно пожала плечами и опустила голову:
– Значит, ты не сможешь вернуться работать в приют… никогда…
– Перестань! – Рута решительно встала. – Если я здесь до сих пор, значит, про меня давно никто не помнит.
– Иди-ка сюда…
Юна тихо подошла и стала отряхивать с брюк пыль:
– Смотри.
Перед Юной на столе лежала старая потрепанная тетрадь.
– Господи! Сколько же ей лет! – воскликнула Рута, осматривая надорванные, загнувшиеся края.
На титульном листе была надпись: «1917 год, март. Заряна».
Рута перевернула пожелтевшую от времени страницу и стала читать вслух.
«Когда голос Махатмы уже не был слышен, стало понятно: я иду в глубокой тьме. И словно из тьмы возникают существа с просьбами, молитвами или требованиями. Как они живут в такой тьме? Чтобы их понять, надо страдать. И я с готовностью несу этот ад, потому что так решила сама. Он протекает жгуче-черным потоком и больно хлещет в абсолютной тишине.
Зачем я спустилась так низко? Чтобы лучше понять себя, увидеть со дна, что значит свет, или потому что Он должен быть где-то здесь??? В этом хаосе страданий, потерянный и отверженный… но все еще бесконечно любимый мною… Сова сказала мне, что именно в этой реальности живет Он. Кому как не сестре знать, где ее брат…
Живущие здесь смотрят на меня с непониманием или с мольбой. Я уже знаю, что значит боль, страх, ненависть и смерть. Когда испытываешь все это на себе, то видишь воочию до мелочей происходящее…. Как далеко я ушла! Мне кажется, что здесь еще не было