Под тем же солнцем. Ася Филатова
человека. «Доброволец» в данном случае понятие относительное. Избранного юношу или девушку в зависимости от того, какому богу было посвящено празднование, помещали в специально отведенные апартаменты, назовем их так, где он и проводил около двух месяцев до жертвоприношения. А чтобы он не передумал быть «добровольцем» и не поколебался в своей вере, его тщательно охраняли, вплоть до самого конца. Кроме того, использовались различные одурманивающие средства, наркотического действия.
– И никого это не возмущало? Неужели всю общину устраивал тот факт, что в любой момент на алтарь могут возложить их дочь, сына, жену, брата?..
– В основном это устраивало высшую касту, в страхе проще управлять людьми. Кровь нужна была людям, не богам. Больше крови, сильнее страх и, соответственно, больше власти.
– Значит, все-таки кто-то пытался бороться с устоявшимися традициями?
Ярослав усмехнулся.
– Конечно. Были и «революционеры». Известны случаи, когда от общины отделялись инакомыслящие и уходили в поисках другой земли, где основывали новые поселения и даже города с принципиально иным укладом.
Наконец, круг из девчонок распался, и они неохотно потянулись к выходу. Ярослав привычно сделал вид, что не замечает украдкой посылаемых знаков и томных вздохов. На сегодня он был свободен. Ярослав зашел в деканат, перекинулся парой слов с научным секретарем и, сверив расписание, покинул здание университета.
Преподавательская деятельность не являлась основным занятием Ярослава Лаера, это был этап, необходимый для получения следующей ученой степени. Молодой кандидат исторических наук вел активный образ жизни, в который со скрипом укладывались несколько лекций в месяц. Периодически Ярославу приходилось прерывать учебный процесс командировками, на что руководство университета смотрело с пониманием, и этот факт тоже относился к неоспоримым плюсам его работы.
Кроме всего, преподавать студентам историю древнего мира Ярославу нравилось. Он любил свой предмет и в целом терпимо относился к студентам, не прощая только откровенно наплевательского отношения и праздности. Ярослав много ездил по миру, собирая материалы для своих многочисленных работ, и, возвращаясь после очередной экспедиции, чувствовал себя этаким Индианой Джонсом. Динамики и риска, так называемого «экшна», в его путешествиях конечно было в разы меньше, однако загадок хватало. На скуку Ярослав Лаер решительно не мог пожаловаться.
Он уже поворачивал к себе на Кутузовский, когда позвонил отец.
– Здорово, сын.
– Привет, пап.
– Слушай, будь другом, пригони мне машинку побольше, мы с Михалычем на рыбалку собрались, а на моей ласточке, ты же знаешь, я не очень люблю по грязям и хлябям…
Ярослав хмыкнул. Отцова «ласточка» точно сядет брюхом на первой же кочке, но дело в том, что в его, отцовом, представлении «рыбалка» – это закрытый водоем, со всеми прелестями цивилизации, типа платной парковки и кафешки на берегу,