Башни земли Ад. Владимир Свержин
ему хорошо известно о путешествии государя ромеев в Европу с целью просить подмоги. Но то, чего он достиг – лишь малая подачка, а не реальная помощь. Напротив, он, Великий амир, предлагает императору свою верную дружбу, и будет рад войти в город не как захватчик, а как собрат. Ибо те, кто столь пренебрежительно унижали Мануила – также и его враги. Дальше шли заверения, что Тамерлан не намерен утеснять христианскую церковь, если та не будет призывать ополчиться против него, что не отдаст город на разграбление, но, наоборот, с целью дальнейшего процветания торговли и ремёсел желает расположить в Вечном городе свою походную ставку.
Затем Тимур призвал к себе одного из пленников, – ромея, знатного патрикия, и велел ему перебежать в город. Татарские лучники стреляли вслед беглецу. Но каждый из них знал: если чья-то стрела достигнет цели, всех без разбора стрелков разорвут на части дикими лошадьми.
Следует думать, вскоре тайный гонец предстал пред императором
Глава 4
«Когда считают гибель в бою неизбежной – остаются в живых; когда считают за счастье жизнь – умирают»
Над ратушной площадью гремел зычный голос глашатая:
– Слушайте, жители вольного города Гамбурга! Сегодня по приговору магистратского суда на этой площади предаются справедливой и заслуженной казни через усекновение главы семьдесят три злодея, именующих себя братьями витальерами, кои пиратством, грабежами и прочим насилием притесняли жителей славного города Гамбурга и всех прочих городов Ганзейского союза. Вина их ужасна, преступления бесчисленны. Казнь состоится сейчас же по объявлении приговора, и да свершится сие по воле Господа и решению магистратского суда. Сегодня будут казнены Клаус Штёртбеккер, Гедике Михельс, Вичман, магистр Хайнц Вигбольд…
Фамилии прочих «джентльменов удачи» утонули в шуме приветственных голосов. Совсем недавно эскадре Ганзейского союза, несколько лет пытавшейся поймать неуловимых приватиров, вдруг посчастливилось застать врасплох несколько кораблей этих бесстрашных пенителей моря. После короткой жестокой схватки шесть сотен пиратов оказались в плену, причем имена некоторых из них в балтийском приморье нагоняли ужас не только на купцов, но и на местных баронов.
Окрылённый такой удачей, мэр Гамбурга отказался отпустить пленников за выкуп, хотя предводитель витальеров обещал за свободу доставить в Гамбург золотую цепь такой длины, что ею можно будет окружить город по периметру стен. О заманчивом предложении горожане шушукались уже несколько дней. Подумать только, ведь где-то ж цепь лежит, и если Клаусу и его пиратам отрубят головы, этакая уйма золота останется припрятанной. Кто знает, может, и до Страшного Суда! Участь сокровищ внушала определённую жалость к морским разбойникам, и даже к их предводителю. Сейчас тот стоял на эшафоте, с презрением глядя на гомонящую толпу, на палача в неизменном алом колпаке с прорезями для глаз, и, слушая приговор, покусывал рыжий ус. Наконец глашатай умолк, и на эшафот, стуча по ступеням резным посохом,