Отец-одиночка до встречи с тобой. Татьяна Михаль
губу, косясь на меня.
– Спрашивайте, – произнёс я.
– Вы уж извините за то, что сейчас спрошу… Вы ничего не сказали по поводу наследства… Вы хотите сначала взглянуть на ребёнка, чтобы понять для себя, нужна вам эта обуза или нет?
Я резко свернул на обочину и включил аварийку.
Повернулся всем корпусом к нотариусу и произнёс:
– Меня волнует сам ребёнок, а не наследство.
– Тогда почему вы не подписали сразу все бумаги? – удивился он.
– Потому что я не привык верить словам и бумагам, Владлен Михайлович. Я верю только своим глазам и ощущениям.
– Не понимаю я вас… – произнёс он. – Не сердитесь за такой вопрос, я не хотел вас оскорбить или обидеть…
– Вы меня не оскорбили и не обидели, – ответил ему. – Вы просто задали гнилой вопрос незнакомому вам человеку.
Войнич открыл рот, чтобы что-то сказать, но поймав мой суровый взгляд, захлопнул рот и отвернулся.
Я плавно вырулил автомобиль на дорогу, и мы снова держали путь в сторону дома, где жила моя полуторагодовалая дочь…
Огромное состояние, сила и власть не помогли не Инге, не её семье.
Я равнодушно отметил, что дом излишне большой и чересчур пафосный. Меня не тронули ни настороженные и подозрительные взгляды людей, которые продолжали работать в этом доме. Не залебезивший управляющий, который мне сразу не понравился как человек. Бегающие мелкие глазки, дёрганная улыбка, маленькие и потные ладошки не всегда характеризуют человека как нехорошую и гнилую личность, но этот человек был именно таким.
– Мы ждали вас, – произнёс он наигранно радостно, но я видел, как в этих глазах застыла ярость, обида, ненависть и страх. Такой взгляд ни с чем не спутаешь. Я часто видел глаза, которые смотрят именно так, с ненавистью и одновременно, со страхом. Это взгляд скользкого и прогнившего человека – труса. Такие люди не поморщатся, подставив друга или близкого человека. Они предадут и совесть их никогда не будет мучать. Жалкие и трусливые и мне невероятно жаль, что моя дочь находится в обществе такого человека.
– Не представляете, как мы были рады, когда узнали, что Инга Леонидовна оставила завещание отцу девочки! Для нас эта была весьма неожиданная новость… кхм, но хорошая. Теперь у Алиночки будет защитник. Спасибо, что вы приехали…
– Проводите меня к ребёнку, – попросил я, обрывая слащавую речь управляющего.
– Ох, малышка сейчас спит. Ей нездоровится. Как Инги Леонидовны не стало, так Алиночка перестала кого-либо слушать. Постоянно плачет… Её после завтрака смогли успокоить. Хорошо, что успокоительное действует быстро и…
– Что? – удивился я и решил, что ослышался. – Вы дали ребёнку успокоительное?
– Ну да… – развёл управляющий руками.
Я переглянулся с нотариусом, который от моего взгляда начал переминаться с ноги на ногу и опустил глаза в пол, будто он лично колол малышку. Но судя по всему, он знал о её состоянии.
Я посмотрел на прислугу, которая выстроилась в шеренгу и тоже кидали на меня любопытные и боязливые взгляды.
И