Ни за что!. Джина Шэй
график посещения. Потому что его папочку каждый препод у нас знает. А бедной провинциальной Светочке приходится самой прогрызать себе путь к солнцу. И ходить на лекции. И спать по ноча-а-ам.
Пожалела себя пять секундочек, покосилась на пустую кровать моей соседки – Ленка где-то явно ночует сегодня.
– Ну и какого черты ты молчишь, Георгинчик? – вздыхаю томно. Под полуприкрытыми веками белый туман начинает собираться вт что-то продолговатой формы. Высокое такое. С манящим облаком молочной пены сверху…
– Я жду, пока ты наконец совесть поимеешь, – Гоша с той стороны трубки уязвлен и почти оскорблен. Бог ты мой, да неужто он, наконец, мне что-то стоящее принес, а?
– Совесть я в этом месяце не заказывала, – вздыхаю сочувственно, – но если ты наконец скажешь, на кой поднял меня в такую рань, я тебя послушаю. А если новости действительно хорошие – даже похвалю.
– Похвалишь? Ты? – в голосе любимого моего стервеца-приятеля звучит глубокий скепсис. Он хорошо меня знает.
– Георгинчик, не томи. А то я потеряю остатки терпения и прокляну тебя прямо сейчас. Ты после этого не выживешь.
– Как только ты узнаешь, кого я вчера уболтал посмотреть твою статью про сезонные оттенки этого года, ты воскресишь меня обратно.
– Если это не Ева Моро, то зря ты надеешься на то, что я буду тратить силы на твою гнусную шкуру, Звягинцев!
– Ну, Света-а! – Георгинчик с той стороны трубки воет, как будто я ему в грудь нож вонзила. – Вот как ты, черт возьми, это делаешь? Ты опять мне сюрприз изгадила!
Ы-ы! Кому-то боженька подарил красоту великую, а мне – интуиции насыпал. У Гоши горе великое, а я – резко сажусь в кровати.
– Гонишь!
Сон практически мгновенно получает уведомление о немедленной депортации из моего организма.
Ева Моро! Это та, чье меткое слово может поставить жирную точку в карьере даже именитого дизайнера. Редактор «Estilo» – журнала, для которого мечтает писать каждая модная цыпочка, живущая в столице, с пропиской или без неё. А уж я – я хочу за них за всех сразу!
– Да вот еще, буду я гнать! – оскорблено бухтит Гошик. – Она даже согласна принять от тебя триста слов на рассмотрение. Не облажаешься – пойдешь в штат её журнала. И я пойду. Твоим куратором.
– У тебя морда треснет быть моим куратором.
Говорю, а у самой под веками полыхают яркие радуги. Новость-то и вправду зашибенная!
– Ягодка моя, ты не поверишь, насколько у меня эластичная морда, – снисходительно откликается Звягинцев, – но с моим-то местом все уже решено, меня батюшка к ней на место младшего ассистента устроил, а вот ты, Светик, изволь напрячь булочки. Зря, что ли, я впрягся за тебя?
– Погоди, погоди, а тема какая?
– Тема самая что ни на есть свободная, – усмехается Георгинчик, – твоя задача – сделать так, чтобы Моро твою статью до конца дочитала. А уж о чем она будет – твое дело. Ну, все, чао. К концу недели жду статью.
Свободная тема! Нельзя говорить мне такие вещи.
В голове у меня, разумеется,