Ни за что!. Джина Шэй
шаг – из соседнего коридора вальяжно выступает пожилой уже доберман Дервиш. Когда-то был сущим дьяволом на вид, грудь в грудь выходил на кабанов и волков, но сейчас, пятнадцать лет спустя, ослепший на один глаз и слегка прихрамывающий Дервиш приобрел некую благостность в выражении морды.
Псина – единственное существо в этом доме, которому позволено встречать хозяина в поздний час. Персонал уже давно усвоил правило, что чем незаметней и тише протекает их работа – тем выше премиальные.
Кристина…
Кристина спустя двадцать шесть лет семейной жизни все-таки усвоила, что если муж захочет уделить ей внимание – он для этого и сам её найдет.
Как жаль, все-таки чтобы в нужной степени ощутить ценность данной ей свободы, жене потребовалось столько времени.
Он идет по дому не включая света. Вмонтированные в стены тускло-светящиеся по вечерам блоки позволяют не видеть лоска и китча, позволяют не перегружать им разум.
Тишина и полумрак приятно обволакивают, успокаивают.
Он идет по своему дому и настраивается на рабочий ритм. В голове начинают уверенней выстраиваться задачи, отложенные с самого утра.
Нужно позвонить тверскому прокурору и узнать о состоянии дел со спорным участком земли.
…Связаться с главой службы безопасности и запросить у него информацию о родителях девчонки. Многие живут в университетских общагах. Но не многие так безразлично относятся к собственной жизни, будто она и не стоит ничего.
…Созвониться с Дягилевым и узнать у него дату следующей его понтовой вечеринки. Сам Козырь не тяготел к таким гламурным мероприятиям, но Сапфира может и оценить.
…Собрание совета директоров назначено завтра на десять. Нужно написать, чтобы передвинули на одиннадцать. Отменять его нельзя, но в конце концов – нужно сдержать слово. Обещал ведь возить в универ, пока ей гипс не снимут. Ну и что, что только себе обещал?
Забавно. Забавно, что собираясь думать о работе, почему-то раз за разом его мысли скатываются к бесконечно выделывающейся, языкастой девчонке. Так похожей на птицу, по идиотскому стечению обстоятельств родившуюся в теле человека.
Он останавливается, поняв, что вожделенную им тишину, коей ждал рассудок все одиннадцать часов в компании Сапфиры, даже сейчас, даже в его доме, его крепости, куда он возвращается за спокойствием, нельзя назвать совершенной. Его слуха касаются мягкие фортепианные ноты. Ненавязчивые, едва слышные, но все-таки ценящий абсолютное отсутствие шума человек не имел шансов их не услышать.
Играть в это время…
Нет, Кристина бы не стала.
Она уже давно усвоила правила, по которым тикает их семья. В этот час она не станет нарываться на ссору и нарушать его покой.
Что ж, у него в семье был еще один человек, который знал, что прикасаться к бело-черным клавишам в девятом часу вечера – все равно что дергать за натянутые туго оголенные нервы главы семьи.
Впрочем, даже это знание Эда никогда не останавливало.
Даже больше того, он регулярно устраивал такие вот вещи. Подергать отца