Фиалковое сердце Питбуля. Лана Муар
жалить руки, плечи, спину… И она обернулась…
Распахнувшиеся от удивления глаза. Я ныряю в них с разбега, делая крохотный шаг навстречу. Ноздри щекочет аромат цветов. Яркий, насыщенный. Такой обыкновенно у шампуней или гелей для душа. Улыбаюсь, заметив ещё влажные, темно-медные корни волос – точно, из душа! И давлю в зародыше голодную, взбунтовавшуюся фантазию, решившую дорисовать то, что не смог, но хотел бы увидеть. Никакой пошлости! Мне бы хватило и силуэта за матовым, запотевшим стеклом… Эстетичная красота. Будоражащая, дергающая за нервы недосказанностью.
– Назар!? Что вы здесь делаете?
– Стою. А ты?
– Я? – делает шаг, улыбается и оборачивается на окрик:
– Симонова! В десять у клуба! И не забудь надеть чёрное, если не хочешь платить две тысячи за вход!
– Я подумаю.
– Нечего думать, Симонова! – отрезала обладательница каре, явная самопровозглашенная королева с амбициями, в глазах которой, после оценивающего взгляда на меня, отчётливо вспыхнули значки вечно зелёных купюр. – Лучше пригласи своего знакомого. Вряд ли у него ладони похожи на Вовины.
Шутка, понятная только девчонкам, и они на нее взорвались дружным хохотом, а Эвридика густо покраснела, стесняясь того, что я услышал это сравнение с каким-то Вовой Липкоруким, судя по едким уточнениям из хохочущей толпы, разбежавшейся в разные стороны после быстрых «пока, до вечера, встретимся в клубе».
– Тоже балерины? – спросил я, пытаясь увести мысли Эвридики в другое русло, и она кивнула, краснея сильнее. – А я думал, что в обычной жизни они не такие.
– В смысле, не такие? – Эвридика подняла на меня глаза, а я пожал плечами и произнес первую пришедшую в голову чушь:
– Думал, они и в обычной жизни ходят в пачке и пуантах.
Робкая улыбка на губах в ответ. Прячет глаза. Поправляет лямку сумки на плече.
– Я провожу?
Помня про отказ на предложение подвезти и трёх свидетелей в машине, спрашиваю, но больше утверждаю. Вопросительная интонация – фикция. Я все равно провожу, это не обсуждается и решено с момента столкновения. Тот же Боск уже догадался, что стоит доехать до перекрестка и развернуться – припарковал машину поближе, чтобы я не повторял прогулку суицидника. Только Эвридика не отвечает, жмёт плечами, оставляя решение за мной. Я вижу это именно так. И делаю то, что хочу и должен сделать – забираю сумку и движением головы отдаю приказ Боску ехать следом.
– Эва?
«Даже не думай!» – взглядом прижигаю застывшего в дверях рыбоглазого парня с жиденькими желто-белыми волосенками. Внутрянка рычит, вмиг оскаливаясь, и он догадывается нырнуть обратно, за дверь, раньше, чем Эвридика обернется, а я сделаю что-нибудь более действенное, чем просто посмотрю.
Мягко подталкиваю Эвридику в сторону спуска с лестницы. Хочется подставить локоть, чтобы она взялась за него, но все же благоразумно давлю свое желание, радуясь ее неторопливому